Соколова Е.Е. - 13 диалогов о психологии

Как тебе известно, наверное, Демокрит был материалистом и атеистом. Он постоянно занимался анатомированием трупов животных, одно время даже проживал на кладбище (См. [10, с. 371]). Однажды, когда “какие-то юноши, — рассказывает сатирик II века н.э. Лукиан, — захотели попугать его ради шутки и, нарядившись покойниками, надев черное платье и личины, изображающие черепа, окружили его, и стали плясать вокруг него плотной толпой, то он не только не испугался их представления, но и не взглянул на них, а сказал, продолжая писать: “Перестаньте дурачиться”. Так твердо он был убежден в том, что души, оказавшиеся вне тела, — ничто” (Цит. по [8, с. 137]).

И смерть Демокрита, я думаю, не менее славна, чем смерть Сократа, хотя она и другого рода. По свидетельству многих современников, Демокрит жил очень долго — более 90 или даже 100 лет, как он сам говорил, благодаря физическим упражнениям и умеренности. Но в конце жизни, из-за старости и, возможно, из-за того, что лишился зрения, Демокрит не захотел больше жить и решил ежедневно уменьшать порции пищи. Но почувствовав, что он может умереть в праздник, чтобы не испортить его окружающим, он искусственно продлил себе жизнь на несколько дней, вдыхая пары от меда или, по другой версии, от горячих хлебов (См. [8, с. 85-86]). Вот как распорядилась судьба! Демокрит был гораздо более, чем его современник Сократ, “безбожником”, а все-таки чашу с цикутой пришлось выпить Сократу, тогда как Демокрит был похоронен с почетом за счет полиса (семьей Демокрит так и не обзавелся).

С: Скажи, а встречался ли Демокрит с самим Сократом? А.: Вот что говорит об этом Диоген Лаэртский.

Диоген Лаэртский: Демокрит побывал и в Афинах, но не заботился, чтобы его узнали, потому что презирал славу; и

он знал Сократа, а Сократ его не знал. В самом деле, вот его слова: “Я пришел в Афины, и ни один человек меня не знал” [10, с. 370].

А.: Но, я думаю, главный интерес представляет для нас полемика этих крупных философов друг с другом, точнее, полемика Демокрита и Платона, ближайшего ученика Сократа, которую обнаруживаешь, читая диалоги Платона. Но о ней мы поговорим после знакомства с биографией Сократа. Ты, конечно, знаешь о ней? 2. Сократ

С: Немного. Я знаю, что Сократ был приговорен за что-то афинским судом к смерти и сам выпил чашу с ядом, тогда как его друзья неоднократно предлагали ему бежать! Вот это мужественный человек!

А.: Но самое главное, для Сократа такой поступок прямо вытекал из его философских взглядов, из его мировоззренческой позиции. С: О ней-то как разя очень мало знаю.

А.: Давай сначала поговорим о нем как о личности. Сократ был сыном каменотеса и повитухи, по-современному — акушерки. Когда он родился, отец, по обычаю, обратился к оракулу с вопросом, как ему воспитывать сына. Оракул отвечал, что сын уже имеет в себе некоего учителя, некий “голос”, или демон, как потом определял его сам Сократ, который будет руководить поступками Сократа, причем отвращать его от всех дурных поступков. Сократ получил надлежащее образование, но главным его учителем стала ненасытная жажда знаний о человеке, о человеческой душе, о человеческом познании и поведении, анео природе, которая была основным объектом изучения предшествующих Сократу натурфилософов. Интересно то, что в молодости Сократ, наоборот, увлекался как раз натурфилософией, но затем разочаровался в ней, по свидетельству Платона (См. [И, с. 65­67]), поскольку она не могла дать ответы на мучающие его вопросы о причинах поведения человека, которые, как тогда уже чувствовал Сократ, вряд ли могут быть объяснены с помощью натурфилософских схем. Не помогло ему и знакомство с философией Анаксагора, как это мы уже говорили раньше. Сократ находит свой собственный путь в философии.

68 Диалог 2. Первая научная гипотеза древнего человека

Вообще связь между его убеждениями и образом жизни чрезвычайно тесная. Представь себе, ходил по улицам Афин в одном и том же ветхом плаще летом и зимой босиком некий субъект, который казался многим, кто его не знал, поначалу немного туповатым, потому что вместо того, чтобы что-то утверждать, задавал и задавал собеседнику вопросы. Но как-то так получалось, что, отвечая на эти вопросы, его собеседник, в конце концов, сам безнадежно запутывался, потому что эти вопросы вдруг высвечивали все слабые места его, казалось бы, твердых построений. Вот как об этом говорит один из его собеседников Менон из одноименного диалога Платона.

Менон: Я, Сократ, еще до встречи с тобой слыхал, будто ты только и делаешь, что сам путаешься и людей путаешь. И сейчас, по-моему, ты меня заколдовал и до того заговорил, что в голове у меня полная путаница. А еще, по-моему, если можно пошутить, ты очень похож и видом, и всем на плоского морского ската: он ведь всякого, кто к нему приблизится и прикоснется, приводит в оцепенение, а ты сейчас, мне кажется, сделал со мной то же самое — я оцепенел. У меня, в самом деле, и душа оцепенела, и язык отнялся: не знаю, как тебе и отвечать. Ведь я тысячу раз говорил о добродетели на все лады разным людям, и очень хорошо, как мне казалось, а сейчас я даже не могу сказать, что она вообще такое. Ты, я думаю, прав, что никуда не выезжаешь отсюда и не плывешь на чужбину: если бы ты стал делать то же самое в другом государстве, то тебя, чужеземца, немедля схватили бы как колдуна [12, с. 587].