Агафонов Николай - Иоанн Дамаскин

Сюда же, в летнюю резиденцию, Льву было доставлено письменное донесение от префекта города. Префект, в частности, писал: «...иудеи, против воли крещенные, очищались от крещения, как от осквернения, а святое причащение принимали предварительно поев, совершая таким образом святотатство над нашей верой. Монтанисты же, пользуясь гаданиями, назначили себе известный день и, собравшись в своем нечестивом храме, сами себя сожгли». Далее префект высказывал предположение, что как для монтанистов, так и доя иудеев главным препятствием к принятию христианства является иконопочитание, которое ими воспринимается как грубое идолопоклонство. Прочитав письмо, раздосадованный Лев повелел своему нотарию отписать ответ префекту о приостановлении действия индикта о принудительном крещении и, приказав оседлать своего коня, отправился на прогулку. Он любил вот такие одинокие конные поездки в живописных окрестностях своего дворца. Наедине с собой ему хорошо думалось и мечталось о будущих государственных преобразованиях. Знакомый с трудом сельских жителей не понаслышке, он, проезжая мимо обработанных полей, подумал: «Надо бы составить земельный закон, чтобы согласно ему решались все имущественные споры среди крестьян. Если такой закон будет защищать мелкого собственника, то это будет только на пользу государству, ведь именно из этих крестьян и состоит моя армия». Лев остановился около ручья, чтобы напоить свою лошадь. Невдалеке под деревом он увидел двух путников. Присмотревшись к ним, василевс невольно вздрогнул. Ему показалось, что-то подобное уже было в его жизни. Он подъехал поближе и сразу узнал двух иудеев, с которыми встречался в далекой юности на исаврийской земле. Сомнений быть не могло, это они. Немного постаревшие, но ни в чем другом не изменившиеся. Иудеи, завидев императора, распростерлись перед ним ниц.

— Встаньте, — повелительно приказал Лев.

Иудеи поднялись, и в глубине их темных, с лукавой усмешкой глаз Лев все же сумел разглядеть выжидательную тревогу. Они стояли молча, не решаясь, из почтения к царственному сану Льва, первыми начать разговор.

— Похоже на то, что вы искали встречи со мной. Ну что же, теперь я вижу, что в прошлый раз вы произносили не пустые слова, и поэтому я готов сегодня вас выслушать. — Сказав это, Лев с досадой почувствовал некоторую неловкость оттого, что снизошел к разговору с этими бродягами.

— Тому, кто предвидит будущее, не пристало произносить пустые слова, — потупив взор, промолвил Соломон.

Льву вдруг показалось, что эти иудеи знают все его сокровенные мысли. «Надо бы побыстрее от них отвязаться», — с раздражением подумал он.

— Какой милости вы хотите от меня? Я помню свои обещания.

— Только истинный повелитель может помнить свои обещания и выполнять их, — льстиво произнес Соломон.

Но эта лесть не понравилась Льву, так как она обязывала его быть более благосклонным к этим иудеям.

— Так чего же вы хотите? — еще раз, не скрывая досады, повторил свой вопрос Лев.

Иудеи, словно не замечая настроения Льва, продолжали:

— Мы хотим благополучия твоему государству и твоему правлению.

— В чем же вы видите это благополучие? — уже с некоторым любопытством спросил Лев.

— В том, чтобы в стране твоей восстановилась чистота веры и истинное благочестие, которое сейчас страдает от идолопоклонства, наводнившего землю без всякой меры. Устрани, Лев, иконы из храмов твоих, и гнев Божий обратится на милость к тебе и державе твоей. Вот наше пожелание, а больше мы ничего не просим у тебя.

Лев вздрогнул при этих словах иудея. Он словно угадал то сокровенное, над чем сам раздумывал последнее время. Удивительным было и то, что иудеи, которых он всегда считал корыстными людьми, ничего не попросили для себя лично. Их просьба совпадала с его желанием, и что было бы легче, кроме как обещать этим евреям выполнить то, что они просят! Но сердце императора пронзила стрела честолюбия и уязвленной гордыни. Выходило, что они как бы похитили его собственные мысли и деяния. То, что он сам собирался предпринять, уже будет не его делом, а делом этих иудеев. Да как смеют эти жалкие людишки распоряжаться его царской волей? Все буквально кипело в душе василевса от гнева.

— И вы, ничтожные черви, смеете указывать самодержавному василевсу, что мне делать в моем государстве!

Гнев императора хотя и произвел на иудеев удручающее впечатление, но они старались не подавать виду.

— Мы свое обещание выполнили, василевс, в твоей же власти отказаться от своего, — но чем тогда будет твоя клятва в святом храме? Эту клятву ты давал не нам, а Христу, в Которого ты веришь.