Агафонов Николай: Иоанн Дамаскин

— Эй, Хасан, глянь-ка на этого старика, по-моему, его надо вышвырнуть за борт на корм рыбам. Мы затратим на его питание больше, чем выручим от продажи, если вообще кто-нибудь купит этот мешок костей.

Подошел второй разбойник и, внимательно оглядев Коему, возразил:

— Это служитель Исы [6] [6] Иса – так арабы называют Иисуса Христа. , за него в Дамаске могут дать неплохой выкуп, там много богатых христиан.

Путь до Дамаска Косма помнил смутно. Арабы их кормили два раза в день какой-то жидкой похлебкой и при этом обращались, как со скотом. Когда прибыли в Дамаск, пленников заперли в сарае и держали там три дня. Здесь уже кормили лучше, даже давали хлеб, чтобы после долгого и изнурительного пути привести свой живой товар п надлежащий вид.

На четвертый день утром им принесли воды и велели умыться, а затем повели на базар. Пройдя по небольшой узкой улочке, их вывели на прямую и широкую улицу, называемую по-арабски Дарб-эль-мусталлим, то есть Прямая дорога. Эта улица тянулась через весь город. Рядом с Космой шел грек по имени Софроний, который когда-то бывал в Дамаске. Когда они проходили около одного двухэтажного дома, он толкнул локтем монаха:

— Смотри, Косма, вот дом, где жил сам апостол Павел, за домом в стене есть отверстие, через которое Павла спустили в корзине, дав ему возможность убежать от преследовавших его иудеев.

Монах с интересом оглядел дом, который мало чем отличался от других, но то, что здесь когда-то жил сам апостол Павел, придавало этому дому особое значение, и Косма, проходя мимо, осенил себя крестным знамением.

— Святой апостол Павел, не оставь меня, грешного, своими молитвами перед Престолом Всевышнего, — произнес он.

Софроний тоже торопливо перекрестился.

— Представляешь, Косма, иудеи хотели его убить, а он взял да и убежал, и я тоже обязательно убегу, — с убеждением в голосе произнес грек и, хихикнув, подмигнул Косме.

— На все воля Божия, — вздохнул Косма, — уж лучше быть связанным веревочными путами, чем путами греха.

— Вот ты и терпи эти веревки, — почему-то обидевшись, буркнул сосед, — а я сбегу. Путы греха, о которых ты говоришь, не натирают руки и ноги до крови, как эти веревки.

— Да простит тебе Господь твое заблуждение, — молвил Косма, — но я так понимаю, что раны от веревок могут зажить, а вот в путах греха душа может, задохнувшись, умереть.

— Неразумное говоришь, монах: умереть может только тело, а душа бессмертна.

— Абсолютным бессмертием обладает только Бог, — возразил Косма, — а человек наследует бессмертие лишь в борьбе с грехом, получая от Бога его как награду за свою праведную жизнь. Я говорил о смерти второй, о которой сказано в Апокалипсисе. Это и есть настоящая смерть, ее надо страшиться, а не той смерти, которую Церковь именует успением.

— Странно говоришь, да и учишь о непонятном, уж не еретик ли ты? — с укоризной в голосе сказал Софроний.

— Если истина о том, что человек должен заслужить свое бессмертие праведной жизнью, является ересью, то я, пожалуй, еретик, — усмехнулся Косма.

— Ты просто ненормальный монах, а я все равно убегу.

— Верю, — задумчиво сказал Косма, — что убежишь от рабства человеческого, но убежишь ли ты от самого себя, вот в чем вопрос.

Софроний ничего на это не ответил, только сердито засопел, и они на какое-то время замолчали. Но уже когда пришли на базарную площадь, он не выдержал и спросил:

— Как это можно убежать от себя самого? По-моему, глупее этого ничего и сказать нельзя.

Монах как-то по-доброму улыбнулся, видно было, что он рад этому вопросу.

— Если человек живет праведно, в мире с Богом, значит, он свободен от греха. Это, мой брат Софроний, и есть настоящая свобода во Христе, — даже если человек находится в неволе, он все равно свободен. А если человек даже сам себе господин, но живет во грехе, то он не свободен, потому что является рабом собственного греха. От греха труднее убежать, чем от других людей, потому что он сидит внутри нас и через похоти и страсти порабощает нашу душу.

— Что-то в твоих словах есть разумное, — почесал затылок Софроний.

Мимо выставленных на продажу пленников ходили покупатели. Подходили то к одному, то к другому, осматривая зубы и ощупывая мускулы. На престарелого Косму и маленького, щупленького Софрония почти не обращали внимания.

Но вот четыре раба принесли на площадь роскошные носилки и поставили их перед пленниками. Отдернулась занавеска, и из кибитки вышел какой-то знатный сановник. Длинная туника [7] [7] Туника – длинная рубаха с узкими облегающими рукавами. Низшие слои населения обычно носили короткие туники до колен, а высшие слои предпочитали более длинные туники, сшитые из лучших материй, обычно из шелка. из тонкого шелка, расшитая золотом, спускалась ниже колен. Поверх нее был надет украшенный вышивкой на плечах и по подолу долматик [8] [8] Долматик — что-то наподобие ризы, он надевался поверх туники и украшался вышивкой на плечах и по подолу. , а на правое плечо накинут паллиум [9] [9] Паллиум – длинный отрез материи, вышитый или усаженный драгоценными камнями, с отверстием в центре для головы. Он надевался поверх долматика, образуя на спине некое подобие шлейфа, который обычно перекидывали вперед через левую руку. , унизанный жемчугом.