Федор Соколов - Выбор Бога

стыре, найдешь в жизни, да и нашла уже, вот стоит рядом. И

ребенка еще надо выносить и вырастить, и не расстраиваться по

пустякам. Все у тебя будет хорошо, временами трудно, но ты

сильная! Справишься! И помощники у тебя всегда будут. Вставай,

вставай! На пасху на коленях стоять нельзя, жди до Троицы!31

Марфа бросилась помогать игуменье, но та отвела ее руку:

– Ольге помоги, я еще сумею встать сама!

Когда мы поднялись, Валентина обняла меня и сказала мне

шепотом:

31 В период от Праздника Воскресения Христова до Троицы у православных

не принято коленопреклонение.

147

– Не приходи, сюда, не надо, не мучай себя! Храмов много,

есть где помолиться! А ты приходи! – обратилась она к Олегу. – У

нас еще для твоих строителей много работы.

Игуменья трижды поцеловала меня со словами «Христос

воскрес!», поцеловала и Олега, перекрестила меня и скрылась в

храме.

Так мы и не попали на службу в тот день, Олег без меня в

церковь не пошел.

Мы доехали до поворота на Васк-Нарву.

Мы гуляли здесь с детьми и Олегом, поэтому я знаю эти места.

В сторону Васк-Нарвы берег озера болотистый и не очень

удобный для стоянки. Живописные дюны начинаются где-то

через километр на запад. А расстояние между дорогой и дюнами

составляет, всего-то, где сто, где двести метров.

Мы проехали этот километр, и остановились. Солнце зашло

почти час назад, но было еще совсем светло, белые ночи.

– Илья, давай поступим таким образом: я иду вперед, ты про-

езжаешь один километр вперед и двигаешься мне навстречу. Идти

надо зигзагами, чтобы осмотреть всю полосу леса между дорогой

и озером. Предполагаю, что дети будут жечь костер, в сумерках

это должно быть хорошо заметно. Уверена, что они еще не спят.

Встречаемся, выходим на дорогу, идем к машине, таким же

образом осматриваем еще километр. До Аллайые километров

десять, до утра обследуем. Но, думаю, что далеко от остановки

они не ушли, зачем вещи тащить, лес везде одинаковый.

Илье план не понравился, он не хотел меня оставлять одну в

лесу, но я настояла на своем, и была не права.

Я подумала об этом в первые же минуты после того, как звук

мотора машины исчез, и я осталась одна.

Лес здесь сосновый, редкий, почти как парк, но из-за дюн идти

непросто, все время вверх-вниз. Под кронами деревьев сумрак

сгущался, становилось темно, выручал фонарь. Но что там за этим

светлым пятном? Кроме того, сегодня целый день дул ветер, к

вечеру стих, но озеро, а кто не знает, это целое море, сто

километров с юга на север и пятьдесят с запада на восток,

тревожно шумело, бередя шумом своих волн мою и без того

издерганную за последние несколько дней психику.

148

Короче, я очень обрадовалась, когда увидела, после беско-

нечных, как мне показалось, скитаний по дюнам, голубоватый

свет фонарика Ильи.

– Ты внимательно все смотрел?

– Внимательно, не беспокойся. Их здесь нет!

Пока мы дошли по дороге до машины, сумрак сгустился еще

больше, а шум озера, казалось, усилился.

– Может быть, все-таки дальше пойдем вместе? – предложил

Илья.

– Нет! – отказалась я, но через очередные сто метров по тем-

ному лесу, окончательно решила, что Илья прав и надо будет

дальше двигаться парой. А что мы будем делать с машиной?

Я не успела обдумать эту проблему, как увидела впереди себя

сосну, освещенную мерцающим красным светом костра, а через

минуту и сам костер, и зеленую палатку, и детей, целых и

невредимых, сидящих ко мне спиной и не видящих свет моего

фонаря.

Господи, как я была счастлива! Я готова была ринуться к ним,

но в последний момент поняла, что напугаю их своим топотом, да

и интересно стало, что они делают. Я тихонько стала

приближаться, выключив фонарик.

– В черной-черной комнате, в черном-черном доме, на черной-

черной улице… – Андрей рассказывал страшилку, которую и я

слышал в своем детстве.

– Андрей, – тихим голосом сказала я, – ну неужели нельзя рас-

сказать маленьким детям на ночь что-нибудь более веселое? Я

тебе сказки читала!

Все равно все вздрогнули, вскочили, узнали, побежали, чуть не

свалили.

– Мама, мама, нас нашла!

Ну что ты с ними будешь делать! И не было у меня никакой

злости на этих маленьких несмышленышей, которые не при-

думали ничего лучшего, как научить свою маму любить их самым

простым способом: от нее спрятаться. И заставить пострадать без