Федор Соколов - Выбор Бога

аптечку, все это положила в машину, добавила два теплых одеяла

и уже сидела в машине за рулем.

Илья настоял, чтобы я уступила ему водительское место, он

был прав. Что Олег, что его сын умели ездить быстро.

Затем мы заехали в магазин в Силламяэ и купили два мощных

фонаря и запасные батареи.

По дороге в Васк-Нарву невозможно миновать Покровский

монастырь, поэтому сделали две остановки.

Во-первых, я попросила Андрея притормозить на краю поля

заросшего ромашками, окрашенными в розовый цвет заходящим

солнцем. Андрей все понял, и пока я нарвала букет, скорее,

охапку ромашек, набрал пучок васильков.

Во- вторых, мы остановились у монастырского кладбища. Я

торопилась, но дорога шла вдоль кладбищенской изгороди, грех

было проехать мимо. Да и солнце еще не зашло, край его еще был

виден над лесом.30

30 Православные не ходят на кладбище после захода солнца

145

Могила матушки Валентины находилась перед алтарной ча-

стью кладбищенской церкви и была завалена горой свежих

цветов. Любили люди матушку.

Умерла игуменья в январе этого года.

Долго болела, но как, это обычно бывает с инокинями, делала

это без малейших жалоб, и будто бы без страданий, хотя хворала

сильно и мучительно. Монахини мне рассказали, когда я была на

ее похоронах. А я видела ее живой после ухода из монастыря

всего один раз, расскажу чуть позже, только дойду до могилы

Олега. Да, еще один раз разговаривала с ней по телефону.

Игуменья позвонила сама, позвонила, уже тяжелобольная, узнала

как-то, что Олег погиб, разговаривала со мной тихим, еле

слышным голосом, и предложила похоронить его на

монастырском кладбище.

Минутку я постояла, вспоминая ее, и ее слова, которые она мне

сказала в тот самый последний раз, когда я видела ее еще живой.

Я положила половину ромашек на ее могилу и поспешила к

Олегу. Илья добавил свои васильки.

Прости, любимый, уже две недели не была у тебя, а раньше

приезжала почти каждый день. И сегодня бегом. Даже свечки не

привезла, забыла! Хотя и в магазин заезжали. Но, знаю, ты

поймешь, это жизнь! Есть дети твои, есть твои дела, на земле не

законченные, есть я со своими проблемами.

Все! Даже поплакать на твоей могиле нет времени! Помчалась

искать твоих детей! Помоги мне, если сможешь!

Мы ехали по сумрачной гравийной дороге, и я вспоминала

свою последнюю встречу с игуменьей.

Было это на пасху, первую после моего возвращения в Эсто-

нию. Я собиралась приехать в монастырь и раньше, но помешали

хлопоты, связанные с окончательным устройством в новом месте

и в новой стране, оформлением вида на жительство. Я еще и в

работу Олега сразу впряглась, пока еще не очень сильно

беременность мешала. Занималась знакомым делом: оформлением

смет, заказов. Меня тогда даже взяли в «Ригель» на работу

экономистом, и, уходя в отпуск связанный с рождением ребенка, я

получила невиданные для меня деньги.

146

Так что, в монастырь, поблагодарить матушку Валентину, я

собралась только весной.

Я была уже на шестом месяце, а женщины на таком сроке

ведут себя очень спокойно, ходят плавно, я уже перестала

расстраиваться из-за того, что давно надо было доехать до

монастыря, поблагодарить игуменью.

Мы приехали как раз к началу очередной праздничной

литургии, которые идут каждый день в пасхальную неделю,

народу было много, как это обычно бывает на праздники в

монастыре, все шли в Успенский собор. И я поднялась на паперть

и вдруг поняла, что не могу зайти в храм. Мимо шли паломники и

монахини, некоторые меня узнавали и удивленно здоровались, а я

стояла, мешала на проходе, но не могла сделать и шага, ни вперед, ни назад, и слезы катились из моих глаз. Олег растерянно пытался

меня успокоить, сумел отвести в сторону от потока людей, но

добился только того, что я разрыдалась в голос, и опустилась на

колени. Вдруг я почувствовала, что кто-то обнял меня за плечи. Я

подняла голову: рядом со мной, тоже на коленях стояла матушка

Валентина.

– Ну что ты с собой делаешь? Зачем, зачем, ты приехала?

– В-вас поблагодарить за все, что вы для меня сделали!

– Вот уж благодарность, у людей праздник, а она тут рыдает на

паперти! Что вы встали! – это игуменья обратилась к

столпившимся вокруг монахиням. – Идите в храм, не мешайте

людям. Останься только ты, Марфа!

– Ольга, прекрати плакать! Не нашла своего счастья в мона-