Борис Парамонов - Борис Парамонов на радио Свобода -январь 2012- май 2013

Это была незабываемая пара, и лучше всего они были в «Унесенных в море». Это вообще чрезвычайно интересный фильм, я бы сказал, идейно значительный, если угодно – философский, притом что это очень смешная комедия. А философема фильма – одновременно руссоистская и антируссоистская, Руссо и маркиз де Сад действуют тут вместе. Этот фильм очень бы понравился Льву Толстому, посмеялся бы старик. Группа богатых итальянцев совершает морское путешествие на яхте, яхта большая, команда многочисленная. Одна из пассажирок, капризная буржуазка – ее и играет Марианджела Мелато, – постоянно воротит нос от грубых матросов, что выводит из себя одного из них, коммуниста (Джанкарло Джанини). Случается так, что буржуи на шлюпках разъезжаются на рыбалку, Мелато и Джанини в одной шлюпке. Они теряются в море и набредают на какой-то вполне живописный островок, оказавшийся необитаемым.

Дальнейшее понятно. Матрос, как представитель трудящихся классов, ничуть не растерялся: и хижину смастерил из веток и листьев, и рыбы наловил на какие-то сучки, и костер развел, тем более что спички были. Дамочка и тут принялась на него покрикивать, уверенная в незыблемости их иерархического неравенства. Но не тут-то было: матрос отвечает ей великолепным презрением и готов ей покровительствовать только в случае полной и безоговорочной капитуляции. В мире природы рушатся искусственные конвенции социальной культуры и восстанавливается естественный порядок. Но при этом естественный человек отнюдь не добр, как полагали Руссо и Толстой, а ровно наоборот: в нем проявляется хищный зверь, лишенный каких-либо высокочтимых добродетелей. А это уже де Сад или, если угодно, Гоббс: война всех против всех. Надо ли удивляться, что Марианджела Мелато оказалась в полном подчинении у Джанкарло Джанини, в том числе сексуальном. Но это еще не всё: пикантность ситуации в том, что ей такое положение нравится, она не только любит, но обоготворяет своего господина, внося весомый и зримый аргумент в старинный тезис о женщинах как рабынях мужчин.

Вот за этот месседж и обозлились на Лину Вертмюллер феминистки. Это очень некорректный политически фильм. Но он целит не только в феминизм, но и в левую мифологию. Матрос Джанини совсем не в восторге от своего господствующего положения, он хочет вернуться в нормальный мир (тот самый, в котором буржуи эксплуатируют трудящихся). Есть в фильме такая сцена. Они развели и постоянно поддерживают костер, чтобы проходящие суда могли их заметить по дыму. И вот однажды, наевшись рыбы, матрос задремал, а дамочка увидела пароход – и тут же затоптала костер: ей не хочется на материк, ей с милым рай и в шалаше. Потом, разомлев в любовных играх, она признается в этом своему господину – и какую же выволочку он ей устраивает!

Есть еще одна сцена, о которой нельзя не вспомнить. Марианджела что-то нашептывает Джанкарло (мы не слышим что), предлагая какой-то вариант любовных утех. Поняв, в чем дело, Джанини возмущается: ну и придумают эти буржуи!

Эта ироническая идиллия кончается, затерянных в море находят, и восстанавливается цивилизационный порядок. Невольные любовники понимают, что к прошлому возврата нет. Дамочка грустит, матрос тоже вроде как печален, но его жена, смекнув, в чем дело, в чисто итальянском фуриозо расцарапывает ему физиономию. Никакого рая нет, никакого золотого века не было, а живи, человек, как живешь – в культурном строе, предполагающем, если говорить скромно, разделение труда, а если пышно – социальную иерархию.

Всем сестрам по серьгам выдали Лина Вертмюллер и Марианджела Мелато – и феминисткам, и коммунистам.

Вообще, это бродячий сюжет, мы не раз с ним встречались. «Повелителя мух» вспоминать не будем, это частный случай: детишки. Русский пример просится на язык: как один мужик двух генералов прокормил. Но щедринскому мужику, как и ведется в России, не пришло на ум взбунтоваться, когда генералы оказались на его попечении.

Есть и английский пример – это пьеса Джеймса Барри «Великолепный Крайтон». Там на необитаемом острове оказался весь пароход, и диктатором (впрочем, просвещенным) стал не один из лордов, а дворецкий одного из них – вот этот самый Крайтон. Потом вся компания возвращается в Лондон и Крайтон снова безукоризнен в своей культурно-социальной маске дворецкого.

Вспоминается старое правило, которое любил приводить Гете: ценность человека определяется не местом его в социальной иерархии, а тем, с каким достоинством он занимает это место.