Борис Парамонов - Борис Парамонов на радио Свобода -январь 2012- май 2013

Но является ли сама победа доказательством достижения чаемого результата? Дает ли тактика стратегический результат?

В упомянутой статье Петра Струве говорится, в частности:

Мысль, что только верные по содержанию или истинные идеи могут производить полезное действие на личную или общественную жизнь, есть рационалистический предрассудок. Научно ложные идеи могут, в силу своего психологического действия, оказывать на общественную жизнь могущественное и благотворное влияние. Они могут приводить к политически правильным действиям. Но когда я говорил о полезном действии объективно ложных мыслей, я всегда предполагал, что и те, к которым обращена проповедь, и сами проповедники не только не сознают объективной ложности проповедуемого, но, наоборот, уверены в его истинности. Словом, социальные иллюзии не означают социального обмана. Маркс, Энгельс, Бебель, Каутский в самых главных, существенных пунктах верили (или верят) в те "догмы", которые они проповедовали.

Nous avons changé tout cela. Глубоким моральным и идейным разложением отдает от тех рассуждений, в которых философ синдикализма в основу своей проповеди кладет циническое признание мифологического характера ее основной концепции. Сорель не верит в афоризм Конта: понимать значит предвидеть, но из этого скептицизма по отношению к научному предвидению в социологии для него вытекает не сознание практической сложности и ответственности всякого общественного действия, а, наоборот, безграничная свобода действовать во имя своих мифологических концепций.

Вывод Струве отсюда мне представляется поспешным и не совсем правильным. Он говорит, что в создавшейся ситуации социализм теряет всякое право на звание руководящей теории, что готовность его из науки превратиться в миф есть полное его саморазоблачение. По существу это смерть социализма; отсюда и образ гиппократовой маски в названии статьи: это то выражение лица, которое появляется у терминальных больных и свидетельствует о скорой смерти.

Мне это напоминает подобное заблуждение Б.Н. Чичерина, который в книге "Государство и социализм" (1882) подробно описал, к каким провалам приведет любая попытка построить социализм на основе уничтожения частной собственности и передачи всей хозяйственной жизни под эгиду государства. Очень правильно описал, все так и произошло, только вывод Б.Н. Чичерин сделал тот, что социализм настолько утопичен и нежизнен, что, поняв эту его нежизнеспособность, люди от этого проекта откажутся – вот хотя бы прочитав его, чичеринские, анализ и критику социализма. Социализм, однако, взялись строить, и не только в Советской России. Правильный вывод тут будет тот, что люди отнюдь не всегда, а может быть, даже и в редчайших только случаях руководствуются рациональным расчетом. Миф им ближе и понятнее. Люди – в значительнейшей мере – не рациональные существа, а визионеры, мечтатели, поэты.

И тут был прав, увы, Жорж Сорель. А еще раньше – Достоевский, написавший, что любой рациональный расчет и построенный на его основе любой "хрустальный дворец" люди готовы снести одним ударом сапога, чтобы по своей глупой воле пожить. А то, что эта глупая воля приводит к самой постыдной и страшной неволе, их как-то не особенно беспокоит.

Вот так сейчас в России после всех опытов тоталитарного социализма люди продолжают поклоняться Сталину, то есть мифу. Так что нынешнее переиздание "Размышлений о насилии" вряд ли чему-то повредит. И так уже повреждено. Без Сореля. Мы диалектику учили не по Гегелю, а насильничали не по Сорелю – много круче. Ученого учить – только портить.

Source URL: http://www.svoboda.org/content/article/24955774.html

* * *

Плебей на пути к культуре: полуюбилей Максима Горького

Иван Толстой: Плебей на пути к культуре: полу юбилей Максима Горького.

Поговорить на эту тему я пригласил Бориса Михайловича Парамонова, чье эссе 30-летней давности мне по-прежнему кажется одним из самых интересных чтений о Горьком. Представляет ли какой-либо интерес сегодня Горький-писатель? Стоит ли о нем говорить в дни 145-летия – всё-таки не 150, когда действительно кое-что и вспомнить можно?

Борис Парамонов: Я с трудом представляю, что в сегодняшних школах говорят о Горьком на уроках литературы, и говорят ли вообще. Предполагаю всё-таки, что не могли уж совсем забросить и выбросить из всех программ. А уж в вузовских программах определенно Горький наличествует. Но как о нем говорят – вот любопытно? Неуж как о революционном романтике или, того пуще, как об основателе метода социалистического реализма? Ведь если держаться таких дефиниций, так от Горького действительно стоит отказаться – в таких параметрах представленный, Горький это не Горький, а какая-то подставная фигура, джокер, карточный болван, джокер. Но ведь Горький был чем-то помимо этих фальшивых характеристик, это видная фигура, и русская литературная история двадцатого века обойтись без него не может. Значит, надо дать настоящего Горького. Но, повторяю, я совершенно не представляю, как сейчас подают Горького в литературных программах.