Борис Парамонов - Борис Парамонов на радио Свобода -январь 2012- май 2013

А таких попыток было достаточно. Можно вспомнить хотя бы об одной. Некая итальянка написала как бы продолжение "Лолиты", сиквел, в форме дневника Лолиты, рассказывающей свою версию истории. Это изделие начало обретать статус бестселлера, но тут вмешался Дмитрий Владимирович, справедливо усмотревший нарушение авторских прав. Итальянка сделала то, что называется "мерчандайз", – использование образов не ею созданного художественного продукта. Для иллюстрации этого сюжета нужно сказать, что изображение, скажем, Микки-Мауса на детской майке принадлежит фирме Диснея, и каждое такое воспроизведение должно получить санкцию фирмы-правообладателя, а если такое разрешение воспоследует, то, конечно, за соответствующую мзду. Никакого пиратства, это вам не Сомали. Дмитрий Владимирович быстро распознал и пресек пиратство итальянки в набоковских территориальных водах. Потом, правда, произошло соглашение, неизвестно, впрочем, на каких условиях.

Это нормальный пример нормальной работы любого владельца художественного эстейта. Но был другой пример, уже, что называется, противоречивый. Это решение Дмитрия Набокова опубликовать наброски последнего не то что незаконченного, но еще толком не написанного произведения отца – романа "Подлинник Лоры", относительно которого было известно категорическое распоряжение автора уничтожить этот сомнительный черновик. Дмитрий Владимирович не последовал этому требованию. Его можно было бы понять, если б речь шла о чем-либо подобном случаю Кафки: его душеприказчик Макс Брод сохранил рукописи Кафки, которые тот завещал сжечь. Но в этом случае мы получили гениальные романы "Процесс" и "Замок", а в случае Лоры ничего сходного, увы, не было.

Но, как говорится, о мертвых либо хорошее, либо ничего. Дмитрий Владимирович Набоков сумел сделать то, что не удалось его отцу – посетить родину, в сущности отцовскую, не свою. Он приезжал в Петербург, видел все сохранившиеся набоковские места, а в выступлении, опубликованном питерским журналом "Звезда", сказал, что на одном из петербургских банкетов первый раз в жизни напился пьяным. Как тут не вспомнить слова одного недавно скончавшегося знакомого: где водка, там и родина.

Это шутка, конечно. А вот чего жалко – так того, что на Дмитрии оборвалась родословная линия великого Набокова. Набоковых много, но Владимир Владимирович был один, и Дмитрий Владимирович тоже. Об этом нельзя вчуже не пожалеть, глядя на фотографию сына, снятого на фоне отцовского портрета. Изумительно породистые лица. Глядя на них, думаешь: книги в России будут, даже и хорошие, но таких лиц больше не будет.

Интервью Дмитрия Набокова. Радио Свобода, 1998 год

Source URL: http://www.svoboda.org/content/article/24494713.html

* * *

Сыграем в мячик!

Главная сенсация в США сегодня – американский баскетболист китайского происхождения Джереми Лин, переживающий пресловутые "пятнадцать минут славы". Причина шума: его нью-йоркская команда "Никс" одержала победу в семи матчах подряд, а героем этих матчей был именно Лин. Ажиотаж вокруг него сами американцы, в любимой ими каламбурной манере, назвали "линасити" – от слова "лунасити", сумасшествие.

Этот феномен требует серьезного разговора, что и сделала "Нью-Йорк Таймс", 17 февраля посвятившая Джереми Лину сразу две аналитические колонки. Автор одной из них – ветеран НЙТ Дэвид Брукс. Идея его статьи: существующий нынче спортивный этос с его установкой на успех, победу, индивидуальное достижение противоречит иным системам человеческой этики, главным образом религиозной, – что в христианстве, что в иудаизме, что в исламе, где главное поощряемое всеми этими религиозными системами нравственное качество – смирение, скромность, сознание своего ничтожества, отсутствие самомнения, греховной гордости. Брукс пишет, что Джереми Лин как раз преодолевает это противоречие, скромно заявляя, что свои достижения он посвящает Богу.

Второй комментарий написала Гиш Чен, автор китайского происхождения, как и сам Джереми Лин. Тут несколько иной ход аргументации: Чен пишет, что в мотивации Лина важную роль сыграла его семья, всячески одобрявшая его спортивные увлечения и тем самым способствовавшая его успехам. Это понадобилось автору для того, чтобы сравнить ситуацию Лина с историей ее брата Боба, тоже бывшего очень одаренным спортсменом. Того родители не слишком одобряли в его спортивных занятиях, заставляя больше налегать на изучение электроники. Ее вывод: как разительно и в лучшую сторону изменились нравы и культурные предпочтения самих китайцев, в том числе старшего поколения. У Гиш Чен получается, что брат Боб был бы счастливее и успешнее в качестве спортсмена, а не электронного инженера. Впрочем, спортивную форму он не теряет и даже недавно поднялся в одиночку на Эверест.