Виктория - o 6c05a670f54cb787

Чего же тогда жду я?

Не знаю. Переворачиваюсь на бок, и закрываю глаза. Возможно, я жду, что решение само

собой свалится мне на голову. Что прощение снизойдет с небес, а вина таинственным

образом испариться.

Эти мечты лишь доказывают, насколько я неспособна сейчас справиться с

существующими проблемами. Я подросток. Ребенок. Я могу лишь жаловаться, сетовать и

пенять на судьбу. Что вы от меня хотите? Чего ждете?

Я совершила ошибку, натворила кучу глупостей, но ведь дети всегда ошибаются. Им

можно простить оплошности. Можно закрыть глаза на частые промахи. Можно!

Тогда почему внутри что-то рвется наружу? Почему так плохо?

Я сворачиваюсь в клубок, и беззащитно зажмуриваюсь.

Не считаю себя верующей, но мне кажется, что когда-нибудь я отвечу за свои ошибки. В

жизни на удивление часто действует правило «бумеранга». Если ты причинил кому-то зло, оно непременно к тебе вернется. Возможно, сейчас, возможно, чуть позже. Но рок никого

не обойдет стороной, так как равновесие и справедливость – есть гарантия нашей жизни.

Иначе, все бы мы уже давным-давно сошли с ума от бессмысленной свободы и

безнаказанности.

Кто знает, может, уже сейчас рок навис надо мной, и я расплачиваюсь за свои ошибки.

Я одна. Я одинока. Никого нет рядом, и никто мне не поможет. А даже тот, кто захочет – не

сможет этого сделать, так как мои ошибки непростительны. На них нет оправдания,

следовательно, нет и способа помочь.

Выходит, моя расплата заключается в одиночестве. Мне предстоит справиться со всем без

чьей-либо опоры, самостоятельно. И это самое сложное, так как чувствовать себя чужим и

ненужным очень больно для любого человека.

Даже для меня.

ГЛАВА 12. ФАЛЬШИВКА.

Я плачу. Я сильно плачу, трясусь, дрожу, не могу контролировать себя. Вытягиваю вперед

руки и крепко прижимаю к себе Лешу.

- Нет! – прошу я. – Пожалуйста, не надо!

- Рано или поздно это со всеми происходит.

- Но не с тобой.

- И со мной тоже.

- Но почему?

- Потому что пришло время, - Астахов поглаживает мою спину. – У нас есть ещё несколько

часов.

- Несколько часов? – ужасаюсь я. – И ты так спокойно об этом говоришь?

- А как я должен говорить?

Парень отстраняется, и серьёзно смотрит мне в глаза.

- Будь сильной, - приказывает он.

- Но я не могу.

- Ты должна.

- Леша, я…, - Астахов уходит. Внутри всё сжимается. – Нет, - шепчу. – Нет! Постой.

Подожди! – друг отдаляется от меня всё дальше. – Не покидай меня. Пожалуйста!

- Кобра, - я испуганно вздрагиваю и вижу перед собой маму. Она в черном костюме, бледная, и она только что назвала меня по прозвищу. – Пойдем со мной.

- Куда?

- Пойдем.

Мама тянет меня к каким-то длинным, бесконечным столам. Вокруг них скопились люди, в основном женщины. Они режут фрукты, овощи, колбасу. Раскладывают на тарелки

бутерброды, грибы и канапе.

- Помогай, - приказывает мама, уходит, и я сглатываю. Вытираю слезы, осматриваюсь.

Вдруг вижу вдалеке Киру. Бегу к ней.

- Эй, - я едва не врезаюсь в блондинку. Та пьет виски из чашки. Кажется, это мамин

любимый сервиз. – Мы должны что-то придумать!

- Ты чего такая нервная? – удивляется подруга. – Давай лучше выпей со мной, расслабься.

- Да, не собираюсь я расслабляться!

- Господи, Лия. Утихомирь пыл. Что никогда не была на похоронах?

- Очнись! – визжу я. – Это Лешины похороны! Леша скоро умрет!

- И что? Все умирают.

- Издеваешься?!

- Милая моя, - Кира отставляет чашку, кладет мне на плечи холодные руки. – Ты ничего не

сможешь сделать. Такова жизнь.

- Нет!

Я сбрасываю ладони подруги, бегу как можно дальше от неё. Натыкаюсь на маму, резко

поворачиваюсь к ней спиной и несусь в сторону актового зала. Тут тоже много людей. Мои

одноклассники сидят на предпоследнем ряду, Трубецкая машет рукой, подзывает меня к

себе. Я нехотя приближаюсь.

- Мне так жаль, - протягивает она, и жалостливо улыбается. – Астахов ведь был твоим

другом.

- Почему был?

- Как почему? Он ведь скоро умрет.

- Не правда, - я глубоко втягиваю воздух, и испуганно прикрываю глаза. – Нет, он не умрет.

Нет, нет.

- Ну чего ты сопротивляешься? – удивляется Марина. – Людям свойственно уходить.

- Замолчи.

- Законы природы не перепишешь.

- Замолчи.

- Такова его судьба.

- Замолчи!

Я зло размахиваюсь, хочу ударить Трубецкую по губам, но тут мою руку перехватывают.

Растеряно поворачиваю голову в сторону.

Макс.

- Ты чего? – недоуменно протягивает он, сжимая мою кисть. – Опять взялась за своё? Да?