Неизв. - Дай Андрей Поводырь в опале.

Очень интересно, - "Иванов" убирает руки со стола. - Вы наверняка и банки знаете, кто этаким безрассудным делом занят?

Конечно, знал. И радостно об этом сообщил. Overend, Gurney & Co. Один из крупнейших банков Британской Империи. Мне младший Асташев о нем все уши прожужжал. Какие они молодцы, рассказывал. Мол, как это они хитро придумали, когда под залог уже имеющихся акций, кредиты в Английском банке брали и новые акции покупали. Так, мол, всю страну скупить можно. Я гвардейского ротмистра тогда вот о чем подумать попросил: а что будет, если пирамида из кредитов рухнет? Вот допустим на миг, что случился кризис. Стоимость акций упала или Британия в серьезную войну ввязалась, и стоимость денег резко выросла. Частные держатели счетов в этом непомерно раздутом банке пришли за своими деньгами, и выяснили, что богатств никаких не существует. Только тонна макулатуры, купленная под обеспечение другой макулатурой. Мало что ли таких случаев на моей памяти в той, прошлой жизни было? Один ипотечный кризис в первое десятилетие двадцать первого века чего стоит.

И потом еще размышлял. Думалось мне, что вот нужно мне и паровозы и станки всевозможные в Европе покупать. Они, гады, и не откажут. Только цены заломят такие, что дорога моя в два раза сразу в цене подскочит. А вот как было бы чудно, если бы в один прекрасный момент, эти их товары вдруг обесценились. И ведь сделать-то это совсем не сложно. Законов, всерьез регулирующих хождение ценных бумаг, еще как таковых ни в одной стране нет. Что стоит напечатать пару тысяч бумажек в типографии, и толкнуть потихоньку. Это ведь неминуемо доверие к бумагам подорвет. А там и до кризиса недалеко...

Только знаете что, любезный мой Роман Андреевич! - заканчивая делиться своими размышлениями, попросил я. - Вы, как в Лондоне окажетесь... Ну, вдруг оказия какая-нибудь, или еще что... Вы вспомните о своем знакомце из славного города Томска. Пришлите мне депешу телеграфом. Так, мол, и так. Привет вам, Герман Густавович из столицы Великобритании... Прямо на городской почтамт и пришлите. Тут уж, поди, передадут.

"Иванов" неожиданно громко засмеялся и пообещал непременно меня оповестить о таком знаменательном событии. Мы с Поповым тоже хихикнули, и даже звякнули стеклом бокалов "за процветание английских банков". Вроде как - в шутку все обернули. Это я один видел, что глаза вора совсем не веселые, и рук он от меня больше не прятал.

Без азарта сыграли еще несколько партий. Почти все выиграл купец. Роман Андреевич размышлял о чем-то, и игра, похоже, его уже раздражала. Я подумывал о том, как бы потактичнее отговориться, и отправиться искать Карину. В конце концов, я ведь только ради нее и заявился в клуб. Покер - это, конечно, тоже хорошо. Но хотелось годовщину отпраздновать, расслабиться, отдохнуть, а какой за покером отдых?

В общем, извинился и встал из-за стола. Отговорился усталостью после дальней дороги. Выслушал даже совет на будущий же день непременно баньку посетить. Мол, очень даже способствует лечению трактовой хвори.

Распорядитель зала сам появился, даже искать не пришлось. Ушлый мужичек предъявил какие-то каракули в блокнотике, вроде как счет за услуги клуба, рубля на три. Высыпал ему в ладошки оставшиеся фишки, велел взять оттуда сколько надо, а остальное обратно в ассигнации конвертировать. Он так обрадовался, что я мысленно еще не менее чем с рублем попрощался. Пусть его. Мне нужно было как-то Карину в зал вызвать. Ну, или самому в ее покои попасть. Без проводника не стоило и искать начинать.

Там, любезный, без полутора рублей, червонец, - воспользовавшись скрупулезностью Германа, поделился я с клубным хитрованом. - Вернешь пять. И покажи, как к Карине Петровне пройти...

Тот помялся немного и, сломленный магией денег, отвел к неприметной дверце за портьерой. Дальше дорогу я уже сам нашел.

Мадемуазель Бутковская не спала. Сидела за бюро, и, прикусив розовый язычок, записывала что-то в толстенный гроссбух. Рядом, неряшливыми пачками, перевязанными суровой нитью, лежали деньги. По мне - так не много. Рублей пятьсот или шестьсот, но в подворотнях Белозерья за трешку прирезать могли. А тут, по мнению большинства жителей моего Томска - чуть не сокровища Али-Бабы. И никакой охраны.

Карина? - тихонько, опасаясь испугать не замечающую вторжения девушку, позвал я. - Карина!

Она спокойно положила перьевую ручку на край чернильницы, потерла переносицу светящимися в свете керосиновой лампы пальцами, и одним движением другой руки вытащила из приоткрытого ящика бюро небольшой пистолетик.