Radclyffe: Забытая мелодия любви

“Год - достаточный для Лори срок, чтобы завоевать ее сердце”.

Анна засмеялась. “У тебя только одно на уме!”

“О, а у тебя нет?” - передразнила Дафна.

Анна покраснела, вспомнив, как спешила домой, чтобы снова почувствовать на себе руки Грэм.

Даже сейчас ей не верилось в том, какой поворот приобрела ее судьба. Она и не представляла, что может быть такой счастливой.

Она поставила джип на ручник и улыбаясь, пошла к дому.

Еще до того, как Анна тихо вошла в дверь музыкальной комнаты, она уже знала, что играет Грэм. Грэм говорила, что Шейла - очень талантливый музыкант, но Анна никогда их не путала.

Когда играла Грэм, сочетание силы и грации ни с чем нельзя было спутать, оно было ее подписью, полным отражением ее самой. Анна узнавала ритм и темп ее музыки точно так же, как узнавала ее голос и ласки.

Она вошла и наблюдала из угла комнаты. Грэм играла, музыка лилась из-под ее рук, ее естество превращалось в звук. У Анны до сих пор захватывало дух и пробуждалось желание, когда она на нее смотрела.

Она прочистила горло, и когда припев закончился, сказала: “Привет, вы готовы сделать перерыв?”

Грэм повернулась к ней, приветственно улыбаясь.

“Ты вернулась раньше, любимая?”

Она выглядела свежей и полной энергии, что было верным признаком того, что работа шла хорошо. Она наверняка забыла о времени, и Анна была уверена, что они не обедали.

Анна бросила строгий взгляд на Шейлу, та робко пожала плечами и направилась к двери.

“Вы обе невозможны”, - проворчала Анна.

Она подошла к Грэм, обняла ее сзади и повеловала в волосы. Грэм накрыла руки Анны, лежавшие у нее на груди, своими. Она перевернула их ладонями вверх, прикоснулась губами к мягкой коже, а затем прижалась к ним щекой. Грэм довольно вздохнула.

“Я рада, что ты дома”, - прошептала она.

“Ты в порядке?” - прошептала Анна, крепче обнимая женщину, которая была для нее дороже собственной жизни.

“В полном, - ответила Грэм. - Но у меня есть новости”.

“Какие?”

Грэм замялась, ее руки ласкали руки Анны, лицо стало задумчивым.

“Я согласилась дать концерт в июле”.

Анна открыла рот от удивления.

“О, дорогая, это прекрасно!” Об этом она и мечтать не могла.

“Ты не против? - приглушенно спросила Грэм. - Это не будет проблемой?”

Анна села на табурет рядом с Грэм, обняв ее за талию. “А почему ты решила, что я буду против?” - тихо спросила она.

“Это означает, что я буду больше работать, готовясь к высуплению, я буду занята”.

Анне казалось, она понимает, что хотела сказать Грэм.

“И ты решила, что я буду сердиться?”

“Возможно”.

“Грэм, - осторожно начала Анна, - я знаю, какая ты, когда работаешь, и иногда я волнуюсь, но не за нас, а за тебя. Ты забываешь есть, спать, ты худеешь и не бережешь себя. Я никогда ни на секунду не чувствовала, что не нужна тебе и что ты меня не любишь”.

“Я не могу тебя не любить, пока я дышу, - прошептала Грэм, ее пальцы переплетались с пальцами Анны. - Ты мой свет, мое сердце. Благодаря тебе в моей дуже звучит музыка”.

“Пока это так, все в порядке, - заверила ее Анна. - Но пообещай, что будешь о себе заботиться. Ты так мне нужна, Грэм. Без тебя ничто не имеет смысла”.

Грэм скрепила слова поцелуем.

“Я обещаю, любовь моя”.

Но было что-то еще. Анна чувствовала это по напряжению тела Грэм и тихому тону ее голоса. Что-то все еще ее беспокоило.

“А теперь расскажи остальное”, - спокойно попросила она, прижимаясь ближе к Грэм.

“Если я дам концерт, - неуверенно начала Грэм. Но затем решительно продолжила - Я знаю, каково это, Анна. Не стоит делать вид, что это пройдет незамеченным. Когда я дам концерт, на меня станут оказывать давление и настойчиво просить поехать на гастроли”.

Анна помолчала немного, думая о том, что сказала Грэм. Ей нравилось, как она изменилась за последние месяцы.

Грэм была полна энергии, ее творческие силы, казалось, вырвались наружу благодаря уверенности в том, что Анна рядом. Она была живой, активной, и заражала всех своей страстной жаждой жизни. Она безгранично обожала Анну - свою музу. Анна и представить не могла, что можно быть такой счастливой.

А теперь она столкнулась с правдой об истинном положении Грэм в обществе.

Она была бесценным артистом, которого мир больше не отпустит.

Если она вернется на сцену, то вернется и к жизни, которую вела до Анны. И то, что Анна скажет сейчас, определит дальнейшую жизнь их обеих.

Грэм решила, что молчание Анны является признаком того, что та не согласна.