Олег Ждан - Белорусцы

Перевезли из Воскресенска и его горны, формочки, столы и полки для сушки, краски. Землю для работы отвели недалеко за Гончарной. Искать здесь глину ему не пришлось: гончары показали овражек, где в обрыве виднелась хорошая большая прослойка почти без песка. Песок для израз­цов — беда. Для того и устраивают чаны, чтобы растворять глину, чтобы песок оседал на дно. Осядет — воду, не возмутив, надо слить... Потом глину собрать в кругляши, высушить, разбить в пыль, просеять... «Э, нет, — сказа­ли гончары. — Нам такая работа не по душе». Весь поселок ходил поглядеть, как работает белорусец. С Варварой тоже познакомился здесь. Все женщины поселка перебывали, как их запомнишь? А Варю запомнил: улыбка у нее была такая, что сразу запоминается. Будто немного совестно ей, что пришла незваная, стоит за плечами.

«Быстро бегаешь, белорусик, красиво работаешь», — сказала. Так и звала его впредь: белорусик. А приходила часто. Все уже нагляделись, потеряли инте­рес — работа и есть работа, — а она приходила. Стоит, смотрит, молчит и — будто грустно ей. А наверно, и было грустно, потому что хоть и красивая, а Сте­пан не оборачивался к ней, работал, будто никакой женщины за спиной нет.

— Поговори со мной, белорусик, — жалобно произнесла однажды.

Он только что размешал глину в чане, ждал, когда осядет песок. Сел на скамейку рядом. Если женщина просит поговорить с ней, значит, хочет о себе рассказать.

— Говори, — сказал он.

И она рассказала, что отец ее был гончар, и замуж она вышла за гонча­ра, муж был хороший человек, но два года уже как нет его: распился, убили. Деток у нее нет и родителей уже нет. Живет тем, что продает на Москве чужой товар: кружки и свистульки, а как будет жить дальше, неизвестно.

— А хочешь блинов с грибками?

— Хочу, — ответил он.

— А кисель ты какой любишь? Овсяный, гороховый?

— Любой.

— Тогда я тебе оба сделаю.

Он ей тоже рассказал про себя. Про город Мстиславль, про войну, когда войско Трубецкого вырезало весь город, про Новоиерусалимский монастырь, про то, как понравилась его работа самому Никону.

— А жена аль невеста у тебя в Мстиславле есть? — жалобно спросила она.

— Есть. Невеста. Скоро придет в Москву.

Варвара вздохнула, дескать, так я и знала.

А когда признался, что было у него в Мстиславле странное прозвание «полубес», она рассмеялась.

«Какой ты полубес, ты — ангел».

Так вот они и сошлись.

***

В основном шел пешком, но иногда удавалось подъехать. Обычно, услы­шав стук колес, оборачивался, просительно улыбался во весь рот. «Подвези, родимый!» Останавливались, конечно, не все. Иные вперялись равнодушным взглядом, как в пень или сухую осину.

Вчерашним днем, услышав позади лихой галоп и веселые крики, отсту­пил на обочину, не надеясь, что остановятся. Проситься есть смысл только к тем, кто-либо плетется шагом, либо бежит жалкой рысью, но никак не к тем, кто с песней летит по воздуху. Впрочем, и эти, увидев его, начали придер­живать коней, но лишь настолько, чтобы не промахнуться. Хлестнули кну­том по спине и с хохотом помчались дальше. Это была ему наука, больше не оглядывался, не просился: как-нибудь доберется пешком, днем больше, днем меньше. А если, к примеру, опять мчалась веселая тройка, то и вовсе соступал с дороги подальше, поскольку не только кнутом можно получить, но и попасть под оглобли.

Еще проблема — как прокормиться. Была у него малая денежка: один целковый, один полтинник и два полуполтинника, то есть четвертака, но их он хранил для Ульяницы. Если шел по большому селу, подходил к людям, просил любую работу. Почти всегда находилась немощная старуха или отягощенный заботами хозяин, которые охотно принимали его. Пришлось по дороге и крыши крыть, и могилы копать, и заборы чинить. В общем, заработать на один обед или ужин удавалось почти всегда, а кто сказал, что есть надо два раза в день?

Вчера, за Вязьмой, остановил его человек не вполне мужицкого вида: сермяга не сермяга, и назвать непонятно как, сапоги сбитые, кривые, но все же не лапти.

— Куда путь держишь?

— Далеко, отсюда не видно, — охотно отозвался Степан.

— Хочешь поработать на моего барина?

— А что делать надо?

— Стойло почистить.

Что ж, дело простое, но... Увидев вопрос в глазах Степана, незнакомец продолжил:

— Пятак не обещаю, но щец наешься до отвала и в дорогу что дам.

Согласился без разговоров. Хорошо бы, конечно, сперва поесть, а потом

работать, но постеснялся сказать, что голоден, а тот, видно, не догадался.