Максимов Юрий - Христианский квартал

- Наследство наше в Царствии Божием будет. - весело отвечает Иван, бородку свою поглаживая, - А что до денег этих... Видишь, Прокопий, как вышли у меня дрова, решил я пойти в лесок рядом с домом, хоть и нога болела. И вот, встретился мне на дороге старичок один, с посохом. Поздоровался я с ним, смотрю и чувствую, будто где-то видел его. Он меня и спрашивает, чего, мол, я хромаю. Рассказал я про свою беду, а он и говорит: ну, это мы поправим. И только коснулся посохом ноги моей, как тотчас она здоровой стала.

- Да ну?! - недоверчиво смотрит Прокопий, - Только коснулся?

- Истинная правда! Тут уж я смекнул, что старичок-то не простой. Бухнулся к нему в ноги и говорю: "отче честный, как отблагодарить мне тебя?"

- А он что? - с нетерпением подгоняет сосед, поёживаясь.

- А он и говорит: "видишь, Ваня, так много людей нуждается в помощи, я один могу и не справиться. Стань моим помощником, если узнаешь, что кому-то помощь нужна, которую ты можешь оказать, помоги, даром, да тайно, по возможности, чтоб не смущать их".

- Так кто же это был? - недоумевает Прокопий, потирая мёрзнущие руки.

- Не догадался ещё? Я-то быстрее твоего сообразил, но как в хату свою вернулся, точно удостоверился: у старичка-то одно лицо было со святителем Николаем!

- Да быть того не может!

- Не хочешь - не верь, дело твоё. Да только я ничего не выдумываю и нога моя, как видишь, совершенно здорова. - и для верности Иван левой ногой притопнул.

- Ну а сокровище-то откуда? - не отступает сосед, зябко переминаясь с ноги на ногу.

- Да не было никакого сокровища! - смеётся Иван, - Я как только начал добрые дела для других делать, сразу у меня всё заспорилось, и подработка хорошая появилась, и коровку ладную по сходной цене предложили, - словом, Господь меня самого одаривает.

- Вот оно как? - удивляется Прокопий, затылок чешет, - Пожалуй и я попробую помощником святого Николы стать... А пока побегу домой, больно морозец задирист нонешней ночью. Поклон тебе низкий, Иван, за подарок твой. Век того не забуду.

- Бога благодари, сосед. А я впредь постараюсь осторожнее быть, и в руки к хозяевам не попадаться. А то, глядишь, в следующий раз бока намять успеют...

И, рассмеявшись, да раскланявшись, разошлись оба по своим избам, с морозу отогреваться.

* * *

Много лет с того разу минуло, состарился Иван, но всё продолжал дарить подарки всем нуждающимся. Как ни таился он, а слава о его доброте разошлась по всей земле русской. Многие другие, желая подражать ему, дарили на Рождество да Новый год подарки своим близким, говоря, что делают, как дед Иван из села Мороз. Со временем название сократилось, что-то забылось, что-то выпало, и стали называть этого славного помощника святителя Николая просто: дед Мороз.

Сельский вечер

Стояла ранняя осень. Тёмное небо едва удерживалось от дождя. Разгоняя жёлтые опавшие листья, зелёная машина затормозила возле бледно-голубой избушки. С заднего крыльца вышел средних лет мужчина со сморщенным лицом. Перебросился парой фраз с водителем и вернулся в дом. Водитель вылез, хлопнув дверью, и закурил, лениво разглядывая деревню, раскинувшуюся по обеим сторонам дороги. Из дома снова показался сморщенный, а с ним шли тощий старик и сутулый парень-очкарик, с двумя белыми табуретками в руках. Их поставили у капота. Водитель поднял заднюю дверцу и скрылся в салоне. Старик и сморщенный подошли ближе. Водитель крикнул изнутри и они стали вытаскивать из машины открытый красный гроб с молодым усатым человеком. Парень взял со стороны ног, те двое со стороны головы, и все трое, пытаясь сделать это аккуратно, перенесли и поставили гроб на табуретку. Водитель захлопнул дверцу.

Из голубой избы и соседних домов вышли женщины в чёрном да несколько мужиков, и окружили гроб. Все молчали. Порывы ветра трепали чёрные платки. Но вот с тихим скрипом отворилась калитка и к дороге спустилась пожилая женщина с большими тёмными кругами под глазами, неестественно бледным лицом и отрешённым взглядом. Люди расступились перед ней. Послышался чей-то слезливый шёпот: "Господи, горе-то какое!"

Марья, поддерживаемая с правой стороны племянницей, а с левой кумой Нинкой, медленно шла вперёд, ничего перед собой не видя, кроме большого ярко-красного гроба. Когда она подошла, несколько секунд стояла молча. Наконец осеннюю тишину прорезал горестный вопль, и зарыдав, Марья бросилась к покойному.

Племянница с высохшим лицом пыталась её успокоить. Кума Нинка, сморщившись, утирала краем платка обильно текущие слёзы. Чуть пооддаль мужик со сморщенным лицом что-то предлагал водителю. Тот, отказываясь, качал головой. Тогда сморщенный протянул что-то. Водитель решительно махнул рукой и полез в машину.