Марк Твен - Приключения Тома Сойера (пер. Ильина)

Проходя мимо жилища Джеффа Тэтчера, Том заприметил в его саду незнакомую девочку — прелестное голубоглазое существо с заплетенными в две длинные косы золотистыми волосами, в белом летнем платьице и вышитых панталончиках. И только что увенчанный славой герой пал без единого выстрела. Некая Эмми Лоренс испарилась из его сердца и следа по себе не оставила. Еще минуту назад он полагал, будто любит ее до безумия; видел в страсти, которую питал к ней, истинное преклонение; и вот вам — страсть эта оказалась всего лишь жалкой минутной привязанностью. Месяцами завоевывал он ее сердце; она призналась ему в любви всего неделю назад, и в течение семи коротких дней Том почитал себя счастливейшим из смертных и гордился этим, но хватило одного только мига, и Эмми Лоренс ушла из его сердца подобно случайной гостье, заглянувшей туда с недолгим визитом.

Том бросал на новоявленного ангела украдчивые, полные обожания взгляды, а, поняв, что девочка заметила его, сделал вид, будто ничего о ее присутствии не знает и принялся, дабы овладеть воображением незнакомки, «выставляться» — всеми нелепыми, доступными мальчику способами. Какое-то время он предавался этому абсурдному безрассудству, но вдруг, скосившись при исполнении небезопасного акробатического трюка на девочку, увидел, что она направляется к дому. Том подошел к забору, облокотился о него, горюя и надеясь, что она задержится еще ненадолго. На миг девочка остановилась на ступеньках крыльца, но тут же снова шагнула к двери. Том, увидевший, как она ступила на порог, испустил тяжкий вздох. Однако лицо его тут же и просияло, ибо незнакомка, прежде чем скрыться в доме, перебросила через забор фиалку.

Мальчик обежал вокруг цветка, остановился футах в двух от него и, прикрыв щитком ладони глаза, вгляделся в улицу, словно обнаружив в дальнем ее конце нечто занимательное. Потом он подобрал с земли соломинку и попытался, откинув голову назад, уравновесить ее на кончике своего носа — для этого потребовалось переступать из стороны в сторону, что и подводило его все ближе к цветку. И наконец, босая ступня Тома накрыла цветок, гибкие пальцы ее сомкнулись, и Том поскакал на одной ноге прочь, унося свое сокровище, и скрылся за углом. Но лишь на минуту, которая ушла на то, чтобы укрыть цветок под курткой, рядом с сердцем — или с желудком, поскольку знатоком анатомии Том не был, да и большой скрупулезностью при выборе места в подобных случаях не отличался.

Затем он возвратился назад и до самых сумерек колобродил у забора, «выставляясь» на прежний манер, однако девочка так больше и не показалась, и Тому осталось тешиться лишь слабой надеждой на то, что она простояла все это время у одного из окон, упиваясь знаками его внимания. В конце концов, он неохотно поплелся домой и бедную голову его переполняли дорогой видения самые сладкие.

На протяжении всего ужина он пребывал в приподнятом настроении, заставлявшем его тетю дивиться: «что это такое нашло на ребенка?». Ребенок выслушал суровый нагоняй за покушение на Сида, и не возразил ей ни словом. Ребенок попытался стянуть прямо под ее носом кусок сахара, и тетушка отшлепала его по ладоням, на что он сказал только:

— Тетя, Сида вы за это не бьете.

— Сид, в отличие от тебя, людей не терзает. А ты, стоит мне отвернуться, непременно в сахарницу залезешь.

Когда же она ушла на кухню, Сид, радуясь своей безнаказанности, немедля ухватился за сахарницу, глядя при этом на Тома с торжеством, которое тот находил совершенно непереносимым. Однако пальцы Сида соскользнули с нее, и сахарница упала на пол и разбилась. Том пришел в восторг, да такой, что даже язык прикусил и сидел за столом, храня мертвое молчание. Вот ни слова не скажу, говорил он себе, — даже когда тетя вернется, буду сидеть себе спокойно, пока она не спросит, кто учинил это безобразие, а уж тогда все и выложу и с превеликим удовольствием посмотрю, как ее образцовый любимчик получит по заслугам. Ликование переполняло Тома, он с трудом усидел на месте, когда старушка возвратилась и замерла над осколками сахарницы, меча поверх очков молнии гнева. Том повторял себе: «Ну, что сейчас будет!». И в следующий миг полетел на пол! Когда же могучая длань тети Полли вознеслась, чтобы нанести ему новый удар, Том вскричал:

— Постойте, тетя, а меня-то за что? — ее же Сид раскокал!

Тетя Полли озадаченно замерла, и Том исполнился надежды на ее утешительное раскаяние. Но нет, когда к ней вернулся дар речи, она только и сказала: