Ольга МИТЮГИНА - ХРАМ МОРТИС-2. Посланница преисподней

— Ну зачем же разлучать? Ариэлла может остаться на Атариде в качестве советника по делам демонов. Не будучи супругами, вы не станете тяготиться никакими взаимными обязательствами, и ничто не испортит вашей дружбы. А общий ребёнок только укрепит её.

— А это по-дружески – так откровенно использовать женщину? – прямо спросил Эет. – Ариэлла захочет остаться, когда все демоны – кроме тех, что она сама мне подарила – покинут наш мир? Расстанется ли она с отцом, со своим народом – и ради чего? Ради положения советника по каким-то там делам? А если она уйдёт, забрав ребёнка – как я посмею остановить её?

— Эт… – нежно улыбнулась Силинель, ласково касаясь его лица. – Я же не говорю, что ты должен обманывать или принуждать Ариэллу. И уж тем более ни к чему не принуждаю тебя самого. Я просто пытаюсь объяснить, что понимаю, в чём, помимо прочего, состоит долг государя. И, если ты сочтёшь необходимым как-то договориться с Рири, я ни в коей мере не стану на тебя злиться.

Эет с изумлением и болью смотрел на эту бесконечно дорогую ему женщину – и видел такую же боль в зелёном сумраке её глаз.

Чёртова политика…

Он бережно взял в ладони руки Силинель и, поцеловав, уткнулся в них лбом.

— Я… подумаю… – выдавил он. – Времени у меня много.

— У тебя мало времени, – печально обронила она. – Завтра ты встречаешься с Владыкой демонов. Завтра ты должен назвать ему условия, на которых вернёшь Жезл Созидания.

— Уход демонов из Невенара и с Земли, – прошептал Эет, закусив губы.

— Именно. Кто останется, и восстановятся ли дипломатические отношения между Атаридой и герцогством Сегерика – когда Вельзерен найдёт для своего народа новую родину – всё это ты должен решить для себя до вашего разговора.

— Что мне сказать Владыке, чтобы он услышал меня?

Силинель в замешательстве покачала головой.

— Не знаю… Скажи ему, что Мортис хотела бы вернуть свой долг… пусть и невольный.

— Долг?

— Его божественная кровь вернула жизнь Гвариану.

Эет кивнул, прикусив губу.

— Скажи ему всё, как есть, – Силинель мягко накрыла своей ладонью его ладонь. – Вельзерен умён… а когда-то был благороден.

— Когда-то.

— Да. Но ведь удалось же тебе разбудить в душе Мортис – Силинель, – улыбнулась девушка.

Эет промолчал.

— И ещё… Возьми с Вельзерена слово, что до тех пор, пока ты разыскиваешь Скипетр, сам Владыка не отправит на поиски никого из своих подданных. Пусть он поклянётся силой Скипетра.

— Это такая страшная клятва?

Силинель пожала плечами.

— Не такая уж и страшная… Просто, если Вельзерен хочет использовать силу Скипетра, он должен будет сдержать слово. Иначе Жезл не станет его слушаться, вот и всё.

Эет кивнул.

— Значит, будь что будет.

И Силинель кивнула в ответ.

— Выброси все сложности из головы.

И Эет вновь обнял богиню, пьянея от поцелуев.

— Я привезу тебе подарок из Невенара, – шепнул он, дотрагиваясь губами до воздушной прядки над ушком Сили. – Чего бы тебе хотелось?

Силинель рассмеялась и ничего не ответила.

Впрочем, Эет и не настаивал…

Несколько часов, ещё несколько восхитительных часов взяли они у судьбы – пока не пришло время расставаться.

….Когда он открыл глаза в своей комнате, за окном отчётливо потемнело. Небо заволокли тяжёлые тучи, и ветер гнул вершины лесных деревьев – там, внизу, за последними городскими крышами.

В голове, подобно тучам за окном, клубились мрачные мысли.

Разлука с единственной, бесконечно дорогой женщиной, разговор с Вельзереном, и, тягостнее всего – необходимость что-то решать с престолонаследием.

И какая боль наполняла взор Силинель, когда она – внешне так спокойно, так рассудительно! – говорила об этом…

И ведь она права. И прав Сегерик.

Но…

Такая боль в её глазах…

И такой протест в его собственной душе.

И такая гнусность по отношению к Рири…

Как ему поступить? Как быть?

Молодой лич с тяжёлым вздохом закрыл лицо руками – на краткий миг.

За окном вновь взвыл ветер.

Эет, не надевая сапогов, упруго встал с постели и распахнул оконные створки.

Ветер ворвался в комнату, взметнул тонкие занавески, принёс отчётливый сухой запах пыли с горьковатой ноткой терпких почек и тонкий, волнующий аромат цветущей ивы. Ветер ударился о стены створками окна, рванул золотистые пряди Эета, затеребил лепестки розы – и вода в вазе задрожала под мощным порывом.

В пасмурном небе раскатисто прогрохотал гром.

Эет невольно рассмеялся и, запрыгнув на подоконник, разлёгся поперёк, почти наполовину высунувшись из окна. Вверху, над козырьком карниза, кипели сизые тучи – и на лицо увесисто шлёпнулись первые капли дождя.