Сайид Хайдар Бахш Хайдари - Сказки попугая (Тота кахани)

Когда страж услышал эту радостную весть, то возликовал и тотчас пошел оповестить обо всем бадшаха. Но бадшах Табаристана все видел своими глазами и полностью слышал разговор стража с сыном. Он побежал вслед за стражем и, еще до его возвращения, взошел на балкон и стал на нем прохаживаться по своему обыкновению. Через короткое время страж пришел к светлому величеству и, поклонившись, стал докладывать: — Да пребудут жизнь, богатство, величие и слава царя царей до судного дня! {63}

Бадшах спросил: — О страж! Что это был за голос? Если ты узнал, то расскажи подробно.

Страж, сложив руки {64}, доложил: — О государь! Одна красивая женщина, поссорившись со своим мужем, ушла в джангал. Сидя под деревом на дороге, она плакала и громким голосом говорила: — Я не останусь.

Тогда я подошел к ней и стал утешать ее ласковыми речами и увещевать добрыми советами и таким образом помирил ее с мужем и восстановил их дружбу. Наконец, она мне обещала: «В течение шестидесяти лет не выйду из дома своего супруга».

Тогда бадшах, видя мудрость и преданность стража и мужество его сына, сказал так: — О страж! Когда ты пошел на разведки, я был позади тебя. Я своими глазами и ушами видел и слышал все вопросы и ответы твои и твоего сына, а также все, что делала та женщина. Хорошо. Если раньше ты нуждался, был беден, ничтожен, обременен заботами и служил у меня стражем, то теперь, если соизволит великий Аллах, твое благоденствие и преуспеяние будут расти день за днем. Я час за часом буду выказывать тебе свое благорасположение, и ты, по милости божьей, достигнешь зенита счастья.

Сказав это, бадшах удалился на отдых и опочил на ложе наслаждений.

Через несколько часов настало утро. Бадшах воссел на трон, призвал стража и, собрав всех вазиров, царедворцев и слуг, изрек: — О стоящие у подножия трона! Я с радостью назначаю этого человека своим наследником и в благодарность отдаю ему все свое добро, имущество и казну».

Попугай закончил эту сказку. — Между тем настало утро, и солнце взошло. Пришлось отложить уход Худжасты, ибо она всю ночь слушала сказку о бадшахе Табаристана и его страже, и глаза ее слипались. Едва дойдя до постели, она заснула.

Когда солнце скрылось и взошла луна, Худжаста надела красное платье, накинула желтую шаль и, с ног до головы утопая в море драгоценностей, пошла отпрашиваться к попугаю, так обратившись к нему: — О попугай! Отпусти меня поскорей этой ночью, чтобы я могла соединиться со своим другом и вести с ним любовную беседу.

Попугай возразил: — О госпожа! я уже отпускал тебя прошлой ночью. Что ж ты медлила? Хорошо, теперь ступай, но сначала сними с себя эти уборы, ибо мир, о госпожа, — очень дурное место. Нехорошо итти в таком наряде к постороннему мужчине. Может быть, взор его упадет на эти украшения и в душе его зародится жадность. Тогда ни тебе не уцелеть, ни украшениям. Любовь отойдет в одну сторону, а драгоценности — в другую, подобно тому, как разрушилась дружба между столяром и золотых дел мастером. Из-за золота прекратилось их многолетнее содружество.

Худжаста спросила: — Что это за история? Расскажи подробно.

Попугай начал рассказывать:

«В одном городе между столяром и ювелиром была такая дружба, что каждый, кто их видел, говорил: это — влюбленный и возлюбленная, или: это — родные братья.

Однажды они вдвоем отправились путешествовать. Придя в некий город, они обеднели и стали так говорить между собой: — В этом городе есть одна кумирня {66}, где находится много золотых идолов {67}. Нам надо пойти туда под видом брахманов {68}и притвориться углубленными в молитву, а, улучив удобное время, украсть несколько идолов. Затем, продав их, жить в свое удовольствие на вырученные деньги.

Решив это, оба они пошли в кумирню и стали молиться. Когда тамошние брахманы увидали их благочестие, то устыдились, и каждый день, по одному, по два, стали уходить из этой кумирни и больше не возвращались. Если кто их спрашивал: — Почему вы покинули этот храм? — то они отвечали: — Несколько дней тому назад сюда прибыли два брахмана — воплощение добродетели. Они такие замечательные священнослужители, что ни на мгновенье не отрываются от помышлений о богах и ни на кого не поднимают взора. Из-за этого мы и уходим, ибо не можем сравняться с ними в служении богам и подвижничестве.