Уильям Гибсон - Нулевая история

призванием были очень опасные трюки. Когда ему перестало хватать скромных

доходов отставного, некогда популярного музыканта, он нашел этого старика, который

был похож на поздние портреты Сэмюэля Беккета, с такой же поразительной

жестокостью в глазах, граничащей с безумием.

Старикан этот как будь-то бы когда-то был кем-то, о ком предпочитали помалкивать

американские разведки. А теперь, для Гаррета он являлся продюсером и директором в

одном лице, в непрекращающемся производстве секретных фрагментов каких-то

актерских представлений.

Ей было милостиво дозволено предположить что финансировалось все это безобразие

отставными деятелями все тех же пресловутых американских разведок. Некие

старикашки-затворники, очевидно сплоченные общей неприязнью к определенным

политикам и наклонностям правительства. После Ванкувера она его больше никогда не

видела, но все время, пока она была с Гарретом, она ощущала его незримое, фоновое

присутствие, как радио, играющее в пустой соседней комнате. Его голос чаще других

раздавался в недолговечных телефонах Гаррета.

Насколько Холлис догадывалась, ее появление было крайне нежелательно для старика, но Гаррета, который обладал уникальным набором разных навыков было просто

невозможно кем-то заменить. Мужчина, для которого полет с небоскреба в нейлоновом

костюме с вшитой между ног аэродинамической мембраной, и крыльями, вшитыми

между рукавами и боками. Мужчина белка-летяга, на фоне смертельно-неумолимо

вздымающихся в небеса конструкций из стекла и стали.

Все это было страшно не в духе Холлис, как тогда справедливо подметила Хайди.

Совсем не в ее вкусе. Спортсмены, солдаты, больше никогда ничего такого. С этого

момента она предпочитает мужчин, занимающихся искусством, любого вида, пусть

даже это будут хитромудрые гибриды, бизнесмены, занимающиеся искусством,

требующие к себе внимания не меньше, чем модные породистые кобели. Она и так это

знала, и успела уже несколько раз убедиться в этом на собственном печальном опыте.

Больше никаких сумашедших бэйс-джамперов из Бристоля, которые одевают водолазки

не задумывась о возможных последствиях и знают наизусть малопопулярные поэмы

Дилана Томаса и цитируют их. Это потому, сказал он, что он не умеет петь. И все это

время он же наносит каракули граффити на тайные механизмы истории. Гаррет.

Которого как она только что поняла в спускающемся вниз бронзовом нутре лифта она

по-настоящему любила. Она успела еще раз переосмыслить все это до того как лифт с

плавным толчком остановился в лобби отеля Одеон.

Поверх платья она одела свой Хаундс, в надежде что в темноте куртка сойдет за какой-

нибудь болеро. Интересно, сколько сезонов вот такой вот дорожно-гостиничной жизни

прошло до того момента когда она начала понимать этакие вот несоответствия. Она

предполагала что об этом мог бы беспокоиться Бигенд, с его разговорами о стареющей

богеме.

Кивнула мужчине, читающему роман за стойкой регистрации и подняла воротник

куртки, распространив и оставив за собой в лобби отеля слабый шлейф из пахнущего

джунглями индиго.

Снаружи промытый дождем воздух и сверкающие тротуары. Айфон показал время

7:50. Джордж или может быть Меридит, кто-то из них сказал что ресторан Лез Эдитюр

видно через улицу, правда не через эту, а через следующую, которая под углом.

Она пошла направо мимо слегка причудливой аптеки, затем еще раз повернула

направо, чтобы не прийти слишком рано. Эта весьма узкая улочка, проходила за отелем

под острым углом. На ней расположились букинистический магазин английской

литературы, коктэйль-бар, серьезный на вид суши ресторан, переплетная мастерская и

местечко с оборудованием как будь-то для китайской рефлексотерапии. Садистского

вида массажные устройства, инструкции, манекены и модели разных частей тела

промаркированные меридианами и точками. К примеру здесь было огромное китайское

ухо, идентичное тому, что она видела в номере Хайди в Корпусе. Она точно знала что

уже видела такое раньше.

Она развернулась и вернулась обратно, к маленькому окошечку переплетной

мастерской. Попыталась догадаться кем могут быть ее клиенты. Кто согласится

заплатить такие деньги за переоблицовку старых книг? Зачем древним мыслям хоть и

стандартный, но высококласный фасад? Она подумала что Бигенд наверное мог бы, хотя о его библиофильских препочтениях она могла только гадать. Она еще не видела