Уильям Гибсон: Нулевая история

- Добрый вечер мисс Генри

- Добрый вечер Роберт

Декораторы установили ЭТО внизу, видимо как нечто невысказанное вслух, яростное, бессознательно-безумное. ЭТО — представляло собой гигантскую, красного дерева

витьевато-резную порнографическими мотивами на фоне виноградной лозы и

виноградных гроздьев стойку-контору. За ней сидели каждый раз разные сотрудники

клуба, по большей части молодые люди, в очках с черепаховыми оправами, которые как

ей казалось, действительно были вырезаны из настоящих черепаховых панцирей.

Сзади, за стойкой, приятная старинная мульча мраморных кручено-винтовых лестниц, расположенных симметрично друг напротив друга, ведущих этажом выше. Этаж этот

был рассечен пополам так же, как и все что было расположено выше его, на две

области, Корпуса и таинственной выдуманной филантропии. В настоящий момент, со

стороны Корпуса, вниз по лестнице, закрученной против часовой стрелки, стекали

каскадом звуки рьяной коллективной пьянки.

Смех и громкий разговор жестко отражались от неровно отсвечивающего мраморного

камня, имеющего оттенки выдержанного меда, вазелина и никотина. Поврежденные

края отдельных ступеней были отреставрированы аккуратными прямоугольными

вставками, менее вдохновенными, бледными и приземленными, на них она старалась

никогда не наступать.

Обрамленный в черепаховую оправу молодой человек без вопросов передал ей ключ от

номера.

- Спасибо

- Добро пожаловать мисс Генри

За аркой, разделяющей лестницы, план этажа вызывал замешательство. Она

догадывалась что произошло это из-за раздвоения исходного предназначения здания.

Она нажала видавшую виды, но регулярно полированную латунную кнопку чтобы

вызвать лифт, самый старый из всех что ей доводилось видеть в Лондоне. Размером с

небольшой шкаф, шириной больше чем в глубину, он представлял свое время,

опускающейся удлиненной клеткой черной эмалированной стали.

Справа от нее, в тени, отбрасываемой музейным экспонатом эпохи королей Эдвардов

стояла витрина с чучелами. По большей части это была дичь. Фазаны, несколько

перепелов, еще какие-то птицы, названий которых она не знала. Все они были как будь-

то были захвачены в движении на зеленом выцветшем газоне бильярдного оттенка. Все

это имело вид весьма поношенный, вполне соответствующий своему возможному

возрасту.

За ними, в антропоморфно вертикальной позе, вытянув передние конечности перед

собой, очень похоже на мультяшного сомнамбулу шагал побитый молью хорек. Зубы

его, поразили ее своими нереалистично огромными размерами, она подумала что они

сделаны из дерева и покрашены. Несомненно и губы его были покрашены и возможно

даже подрумянены, что придавало им зловеще праздничный вид, как будь-то что-то

страшное ворвалось на Рождественскую вечеринку. Инчмэйл предложил ей

использовать этого зверька в качестве тотема ее звериного духа, когда она увидела его в

первый раз. Он подтвердил что у него уже есть, поведав затем о своей магической

способности вызывать позвоночную грыжу у ни о чем не подозревающих больших

шишек музыкального бизнеса, заставляя их испытывать мучительные боли и глубокое

чувство беспомощности.

Лифт приехал. Она достаточно давно уже жила здесь чтобы научиться справляться с

сочленениями металлических ворот. Сопротивляясь желанию кивнуть хорьку на

прощанье она вошла в лифт и медленно поднялась на третий этаж.

Стены узкого коридора были покрашены в глубоко зеленый цвет двойственного

оттенка. По пути в комнату требовалось открывать несколько, как она полагала

противопожарных дверей. Они были очень толстыми, тяжелыми и закрывались сами.

Короткие отрезки проходов между ними были украшены, висящими на стенах

акварелями безлюдных пейзажей, с обязательными строениями вдалеке. Она отметила

для себя что строение везде одно и то же, независимо от сцены или изображаемого

региона.

Она отказалась удовлетворять любопытство Инчмэйла, которое он проявил после ее

вопроса об этом. Это требовало преодоления серьезного порогового состояния. Лучше

не копаться в этом. Жизнь и так достаточно сложная штука.

Ключ, прикрепленный к тяжелому латунном наконечнику, из которого произрастали

толстые мягкие кисти, сплетенного темно-бордового шелка, мягко провернулся в массе

замка размером с добрый кирпич. Концентрированный удар дизайнеров Корпуса