Сизов Николаевич - Ещё один попаданец

- Не уходи от ответа! Кстати где обещанная тетрадь?

- В чемодане. Где же еще...

- Тогда я пошла умоюсь и приведу себя в порядок, а ты доставай ее.

Встав с дивана и взяв с собой полотенце, Валя, ушла к рукомойнику. А мне ничего не оставалось - как достать из чемодана тетрадь со стихами. Заодно достать гигиенические принадлежности. Вернувшись Валя, бросив полотенце на свою полку, не одеваясь села в кресло и стала читать.

- Подчерк у тебя - как курица лапой.

- Какой есть. Коньячку будешь?

- Давай. Только чуть - чуть. И иди мойся...

Плеснув коньяк в стакан, протянул его Вале. Не отрываясь от чтения, Валя, отпила глоточек и поставила стакан на столик, закусив конфетой. Я же отправился к рукомойнику. Хорошо когда у тебя в купе есть вода и не надо идти куда - то через весь вагон. Жаль что в моем времени этого комфорта уже нет. Приведя себя в порядок я вернулся в купе. Валя продолжала сидеть в кресле и смотрела в окно. Тетрадь лежала перед ней. Увидев меня, она повернула голову и спросила - "Ты уже печатался где - то? Куда- нибудь отправлял?"

- Нет. Не успел. Да и вроде бы особо отправлять нечего ...

- Мне очень понравилось. Все это надо обязательно напечатать. И если хочешь, я тебе могу в этом помочь. У меня есть знакомые в Москве, связанные с издательством. Если им это показать, мне думается им понравится. Но тебе надо задержаться в Москве минимум на пару дней. Сможешь? Кстати тут на тетради написано Седов В. Кто это? И точно это твои стихи?

- Спасибо за оценку. Да это мои стихи, я просто не стал тебе сразу говорить. Седов В. - мой псевдоним, это моя вторая фамилия... Задержаться, вряд ли смогу, мне обязательно надо в Минск. Если хочешь попробуй. Буду тебе очень благодарен. Если получится, пусть они выйдут под фамилией - Седов.

- Зачем тебе это нужно?

- Просто считай моей прихотью. И не более того...

- Ну как хочешь. Седов так Седов... А еще у тебя что есть? Выпьешь?

- Конечно. Я еще не все записал. Будет время запишу.

- Тогда давай выпьем за тебя и твое творчество.

Ну и что я мог ей ответить , только чокнуться и выпить.

- Мне показалось, что вся тетрадь написана одним днем... И сравнительно недавно... Подчерк и чернила выдают... Ручка или химический карандаш, что использовались для написания тоже одни и те же.

Что - то стало немного не по себе. Валя - или не та за кого она выдает, или... у нее очень развиты дедуктивные способности. Я уже пожалел, что дал ей читать тетрадь. Похоже моя гордыня и стремление прославиться меня и подвело...

- Увы все, что ты читала, мое.

- Ты не обижайся, пожалуйста. Я тебя кое о чем попрошу. Мы сейчас все равно не спешим, да и спать рано. А у тебя в тетради есть еще чистые листы. Напиши что - нибудь, чтобы я была уверена...

Попал... Но деваться некуда, отступать уже поздно... Взяв со стола тетрадь и Валину самописку. Глядя в проплывающий ночной пейзаж, освещаемый светом из окон поезда, задумался, а что же собственно написать. В голове всплывали песни, стихи. Но я точно не помнил когда и кем они написаны , известны или нет в этом времени. А нужно было вспомнить то что точно не имеется сейчас... И тут мне пришел в голову текст песни, что исполнял М. Боярский в фильме "Гардемарины, вперед!" - "Ланфрен-ланфра". Ее написали Виктор Лебедев и Юрий Ряшенцев в 1987, явно не известные в этом времени. И я стал быстро писать в тетради:

В мой старый сад,

ланфрен-ланфра,

Лети, моя голубка!

Там сны висят,

ланфрен-ланфра,

На всех ветвях,голубка!

Ланфрен-ланфра,

лан-тати-та,

Там свеж ручей, трава густа,

Постель из ландышей пуста...

Лети в мой сад, голубка!

Мы лёгкий сон,

ланфрен-ланфра,

Сорвём с тяжёлой ветки.

Как сладок он,

ланфрен-ланфра,

Такие сны так редки!

Ланфрен-ланфра,

лан-тати-та,

Но слаще сна твои уста!

И роза падает с куста

Тебе на грудь, голубка!

В моём саду,

ланфрен-ланфра,

Три соловья и ворон.

Они беду,

ланфрен-ланфра,

Любви пророчат хором...

Ланфрен-ланфра,

лан-тати-та,

Свети, прощальная звезда!

Любовь последняя чиста.

Лети в мой сад, голубка!

А затем еще накидал любимую "песенку о шпаге" (Юрия Энтина и Евгения Крылатова). Оставалось еще несколько чистых страниц и вспомнив "Лирическую" В. Высоцкого, записал и ее:

Здесь лапы у елей дрожат на весу,

Здесь птицы щебечут тревожно.

Живёшь в заколдованном диком лесу,

Откуда уйти невозможно.

Пусть черемухи сохнут бельем на ветру,

Пусть дождём опадают сирени,

Все равно я отсюда тебя заберу