Игорь Поволоцкий - Путь войны

- Он курил, - пояснил человек в пятнистом комбинезоне, таком неуместном в открытом океане. - Дешевые немецкие сигареты, непростительно для государственного служащего, который доложен патриотично курить вирджинский табак. Привычка молодости, скорее всего... Он был неглуп, исполнителен, смел. Но невнимателен к деталям. Для по-настоящему ответственной работы не годился.

- Да, это верно, - согласился после секундного раздумья разведчик.

- Дело сделано, - подытожил «ягер», ловко запрыгивая в лодку.

Отойдя метров на десять, евгенисты забросили в гидросамолет зажигательную гранату, и гидроплан, вместе с двумя телами, превратился в дымный факел.

Глава 19

Настоящее

Вспышка. Ярчайший проблеск выхватила из темноты угловатые механизмы – какие-то шестерни, цилиндры гидравлических приводов, узкие рельсы-направляющие. На всем однотонный ржаво-серый налет, видно, что аппарат стар и его уже много лет не касалась рука человека.

- Общая конструкция модульная, - рассуждал Радюкин, зная, что каждое его слово транслируется и тщательно записывается на «Пионере». Субмарина по-прежнему скрывалась под водой, но подошла ближе, подвсплыла и подняла перископ с антенной. Говорить приходилось медленно, с расстановкой, тщательно подбирая слова – качество связи оставляло желать лучшего, да и дыхание перехватывало. Движение в облегченном скафандре «крабике» требовало не очень больших, но непрерывных усилий всех мышц, это изнуряло почище хорошей пробежки.

– Похоже, верхняя часть корпуса составная и планировалась как съемная. Видимо, перезарядка и дозаправка подразумевались с помощью цельной замены модулей с подключением основных разъемов и трубопроводов. Но предусмотрены и технические проходы для текущего ремонта и замены отдельных частей.

Он сделал паузу, выбирая ракурс получше. Фотографирование оказалось весьма непростым занятием – в тесноте «Мстителя» и так было очень сложно передвигаться, а в скафандре, да еще с массивной фотокамерой – сложно вдвойне. Радюкин тоже хотел одеть что-нибудь легкое, не стесняющее движение, но Крамневский был категоричен – только полная защита, мало ли, что может случиться на объекте. Шафрана защищает его опыт, а ученому потребуется внешняя броня.

Радюкин едва не споткнулся и, чтобы удержать равновесие, оперся рукой о переборку, едва не выронив камеру. Беззвучно выругался, фотоаппарат, конечно, ударопрочный, но все равно грохнуть его с размаха о пол было бы нехорошо.

«Я нервничаю», - признался он себе. – «Очень нервничаю».

Вспышка, щелчок затвора. Затем легкое жужжание электромоторчика, проматывающего пленку для следующего кадра. Хорошие внешние микрофоны передавали звук почти без искажений, и эти обыденные, родные звуки отдавались в ушах доктора подобно грому. Слишком тихо было в утробе «Авенджера».

«Нет, я не нервничаю. Мне просто страшно. Иррационально и совершенно ненаучно страшно».

- Конструкция какая-то… половинчатая, - продолжил Радюкин. – При том, что технические возможности перезарядки имеются и определенно предусмотрены изначально, все люки заварены или наглухо затянуты болтами, так что пришлось их вскрывать спецсредствами.

Он помолчал, переводя дыхание. Жесткий скафандр, по идее, не должен был отягощать человека своим весом, но Егору казалось, что более двухсот килограммов стали целиком лежит на его плечах, неумолимо гнут к ржавому полу. В одном из боковых ответвлений главного технического коридора мелькнул луч света – это Шафран, пользуясь своим облегченным снаряжением, обследовал все закоулки охотника с мощным фонарем и легкой кинокамерой.

- Кроме того, сама сборка очень необычна, - продолжил Радюкин. – Даже по тому, что я могу видеть здесь, машину буквально клепали на коленке. Часть блоков хорошего фабричного качества, с клеймами и серийными номерами. Часть – полная импровизация, ручная сборка экспромтом, а пайка... как будто паяла домохозяйка. Аккуратная, но совершенно не умеющая паять. Много любопытных идей, некоторые решения… - он замешкался, подбирая слова. – Явно студенческие. Даже покраска неравномерна по качеству и сделана, как минимум, тремя разными красками. В общем, отсутствующие в наличии сложные компоненты делались наспех, из любого подручного материала.

То ли у доктора открылось второе дыхание, то ли он, наконец, приноровился к скафандру, а может быть, просто вошел в привычный режим исследователя, но теперь мысли и слова шли плавно, без задержек.