sendtoreader.com - Интеллигенция в тумане

До вступления в силу закон может быть оспорен в суде. Но едва ли это случится.

Source URL: http://www.saltt.ru/node/3299

* * *

Рок-н-ролл жив, а мы еще нет

Вячеслав Раков /11 августа 2010

Я не большой знаток истории рок-движения, хотя общую ее канву я себе представляю. Я не музыкальный критик и не хочу копаться в развесистом генеалогическом и типологическом древе рок-музыки, классифицируя ее с лупой в руках. Это скучно.

Когда-то, в начале 1970-х, мне удалось подставить уши самой большой волне западного рока — как доску для серфинга. Или, лучше сказать, меня славно подставили. Тогда мы слушали это на катушечных магнитофонах. И волна эта меня, надо сказать, подхватила и понесла. Это осталось одним из самых сильных воспоминаний моей жизни: непривычное и захватывающее чувство свободы в поздних альбомах «Битлз», эпатаж «Роллинг стоунс», блюзовые, пульсирующие мистерии «Лед Зеппелин», психоделика «Дорс». Эта музыка меняла нашу, советскую, перехваченную лозунгами витальность сильнее, чем первый сексуальный опыт. Она будила в нас что-то забытое, то, на что наши предки выходили другими путями — через инициации, сакральные процедуры, рождественские колядки или масленичные драки.

Рок-культура, возникшая от недостатка воздуха в рационализированном, скалькулированном западном обществе середины XX века, естественным образом заместила переходные ритуалы древних и средневековых обществ. Эти ритуалы канализировали энергию, подавленную религиозными запретами и делали возможным выход в открытый космос человеческой трансформации, естественно, с риском потеряться в нем: «Если слишком долго вглядываться в бездну, бездна начнет вглядываться в вас» (Ницше). И все же любой ритуал структурирован, у него есть алгоритм, то есть стены с указателями, определяющими движение, как в московском метро. Рок-концерт — это ритуал, построенный по правилам, это заводной шторм в границах коттеджного бассейна. Человек на время сбрасывает с себя верхнюю одежду здравого смысла и бросается в набегающую волну — вполне добровольно, в отличие от персидской княжны. Вскоре он выходит, обтирается, напяливает на себя свой здравый смысл — и перед нами снова homo socialis. Хотя бывает и так, что кто-то выходит из бассейна, имплантировав себе частичку океанического чувства. А в следующий раз еще одну.

Рок-музыканты и представители рок-культуры в целом — люди границы. Одна нога здесь, другая там. В отсутствие настоящих религиозных мистиков они торят пути туда-не-знаю-куда, чтобы принести то-не-знаю-что. В большинстве случаев делают они это методом тыка, «непрофессионально», на чистой интуиции, в то время как в религиозных традициях это более или менее выверенная практика, разбитая на ступени и стоянки. Практика эта обеспечивается живым опытом богообщения тех тысяч, что прошли этим путем раньше. И потому риска здесь меньше, хотя он никогда не сходит на нет. Я вспоминаю икону Иоанна Лествичника, на которой изображена Лестница духовного восхождения, со ступеней которой падают иные подвизающиеся — порой с высоких ступеней.

Зачем я об этом? Затем, что есть точки, где рок-культура соприкасается с культурой религиозной. Даже если она об этом не знает или не хочет знать. Затем, что в рок-культуре присутствует скрытая и парадоксальная религиозность, как правило, осложненная и затемненная наркотиками, пьянством и беспорядочным сексом. Хотя кто-то скажет: это ритуальное опьянение и ритуальный секс. Без них рок не рок. Как бы то ни было, в отличие от попсы, рок-музыка способна создавать настроение, подобное религиозному. У нее есть лестница, ведущая в небо: stairway to heaven. В ней есть дверь, с надписью: «Exit». Неслучайно многие рокеры увлекались индийской мистикой, а у «Битлз» одно время был даже гуру из Индии — знаменитый Махариши, создатель школы трансцендентальной медитации. У нас есть интересный батюшка — отец Сергий (Рыбко), бывший хиппи и рокер, который говорит, что рокеры — одна из самых восприимчивых его аудиторий.

Из наших религиозное начало наиболее выражено, конечно же, у БГ. Его песни, в сущности, проповедь без назидания или помощь даоса — помощь без вмешательства. Негромко, но это все же рок: он необязательно должен быть громким. Мне жаль, но продолжателей БГ я не вижу.

Латентно-религиозные и трансперсональные возможности рок-музыки составляют, как мне кажется, ее наиболее тонкий уровень. Помимо этого, у нее есть социальная миссия, состоящая в протесте — социальном, политическом, культурном. Иногда это открытый, политически аранжированный, гражданский протест — как у Шевчука. «Гражданский рок» — это мне нравится. Иногда это «русский» протест опять же ритуально матерящегося Шнура, поющего о выборах. Горшок — это возрожденное и трансформированное юродство, основная функция которого — обличение и без которого Россия не Россия. (Кликухи я использую исключительно в контекстуальном смысле, а вовсе не из неуважения.) По-своему протестен улетающий романтический рок «Сплина» или отрешенный, квиетический, извините за выражение, рок «Мегаполиса». А вот «Любэ» — это не рок: форма роковая, а духа его, несвязанности нет — слишком на потребу, слишком бессовестно. Хотя и красиво.