Станислав Меньшиков - На Старой площади

Бронфман, казалось, удовлетворился моим ответом.

— Я понимаю, что в вашей бюрократии такие вопросы быстро не решаются,— согласился он. — Что касается поездки Горбачева в Париж, то попробуем предотвратить неприятные инциденты. Но поймите и нас, в Конгрессе столько же мнений, сколько евреев и региональных организаций. Есть и экстремисты, которых даже нам трудно сдерживать. Горбачев нам в принципе нравится, и мы не хотим ему мешать.

Я поблагодарил и сказал, что в Москве несомненно порадуются его словам.

Поскольку дело было строго доверительное, я не стал давать шифровки из Нью-Йорка. Вернувшись на Старую площадь, тут же доложил о всех деталях Загладину. Тот немедленно написал подробную записку на имя генсека, где изложил суть данного мне поручения и результаты моих встреч с руководителями Всемирного еврейского конгресса. По договоренности, мы в отделе об этом больше никому не рассказывали.

Через несколько дней Загладин вновь позвал меня.

— Михаил Сергеевич читал записку, — сказал он, — и остался ею доволен.

С этими словами Вадим протянул мне текст записки, на полях которой в левом верхнем углу стояла подпись: «М. Горбачев».

— Подержи пока у себя, — сказал Вадим.

Я положил этот документ к себе в сейф, где он и оставался до моего ухода из ЦК.

В тот момент я не задумывался над тем, почему Горбачев нам вернул эту бумагу. Но позже, вспоминая этот эпизод, он все больше мне казался странным. Почему он не дал записке ход, сделав поручения соответствующим органам? В этом случае записка вместе с возможными другими материалами служила бы основанием для дальнейшей проработки вопроса. Хотел держать этот канал в секрете от своих коллег по Политбюро? Но тогда он, скорее всего, оставил бы её у себя. Либо же просто решил оставить дело без движения. Ну, подсуетились Загладин с Меньшиковым, и ладно. А евреи — они пусть какое-то время ещё подождут.

В октябре визит в Париж состоялся. Он обошёлся без еврейских демонстраций. Видимо, мои разговоры с Бронфманом сработали. Никто меня не поблагодарил, но я и так был доволен казавшимся мне маленьким успехом. И, как оказалось, напрасно.

Санкции против Южной Африки

В середине октября 1985 года возобновилась работа экспертной группы ООН, в которой я участвовал. Публичных слушаний больше не проводилось. В течение нескольких дней мы рассмотрели и утвердили доклад о деятельности транснациональных корпораций в Южной Африке.

В наших рекомендациях было сказано, что корпорации, связанные с обслуживанием армии, полиции и сил безопасности этой страны, должны не только немедленно прекратить эти связи, но и вообще изъять оттуда свои капиталы. Корпорации, которые откажутся так поступить, должны быть подвергнуты жёстким санкциям, вплоть до ареста их имущества. Мы рекомендовали также ввести полный запрет на поставки в Южную Африку и Намибию нефти и нефтепродуктов, а государства — члены ООН должны запретить импорт оттуда угля, урана и золота. Рекомендовалось запретить какие-либо новые инвестиции в Южную Африку, предоставление ей кредитов и передачу технологии. Все ТНК, имеющие предприятия и другие филиалы в этой стране, должны были отказаться от каких-либо форм расовой сегрегации по отношению к своим работникам. ООН должна составить списки корпораций-нарушителей, которые следовало подвергнуть бойкоту правительствами и международными организациями.

Надо сказать, что все эти меры были заранее согласованы с ведущими государствами мира, и потому наши выводы и рекомендации должны были в срочном порядке быть рассмотрены и утверждены Генеральной Ассамблеей ООН. Эти решения в немалой степени способствовали тому, что расистский режим в Южной Африке перестал существовать уже через несколько лет. Это был редкий пример единодушия в условиях еще продолжавшейся холодной войны.

ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ

Накануне встречи Рейгана и Горбачёва

Тем временем М.С. Горбачев успешно съездил во Францию, установив первый прямой контакт с президентом Франсуа Миттераном и открыв тем самым целую череду зарубежных визитов, которым суждено было радикально изменить советскую внешнюю политику. На середину ноября 1985 года ожидалась встреча в Женеве «на высшем уровне» с американским президентом Рейганом, а это, пожалуй, было событием поважнее контактов с европейскими лидерами.

Это был первый такой саммит после венской встречи Брежнева с Картером в 1979 году. С тех пор утекло много воды. Сменились и лидеры, и обстановка. После начала афганской войны подобие разрядки перешло в глубокий холод, усугублявшийся рейгановским лозунгом борьбы с «империей зла» и его же программой «звездных войн».