Владислав Тимофе - Сумрак в конце туннеля (сборник)

– Что ты замер? Времени нет… Дочка жива?

– Да, оба живы, но…

– Ты должен унести их. Потом заройся поглубже, вас обязательно будут искать. Если поймают – убей обоих. Нельзя, чтоб они снова попали в руки Д ружинина, особенно сын. Обещай мне! – прерывающийся голос Васильева, казалось, утратил всякие человеческие интонации, и эти слова произносила машина.

– Ты о чем говоришь?! – спросил Степан пересохшими губами. – Ты же отец…

– Вот именно… Не могу допустить, чтобы их дальше мучили. Сейчас нет времени доказывать. Позже, может быть, поймешь, что другого выхода не было. И знай, это не обсуждается, это приказ! Всю ответственность я беру на себя, – распятый говорил отрывисто, было видно, что каждая фраза дается ему с трудом, но в них дышала такая властная сила, что противиться не было никакой возможности. – Поклянись!

– Хорошо, я обещаю, – произнес Степан, осознавая, что не посмеет нарушить слово, данное в таких обстоятельствах.

Наверное, находись они в туннеле, а тем более, на освещенной станции, – диггер не подчинился бы, но в этом жутком предбаннике ада хозяином был тот, кто больше страдал. На ощупь, так как перед глазами все расплывалось, Степан нашел девочку, завернул почти невесомое тельце в свой ватник и пристроил за спиной, а потом поднял на руки второго ребенка.

– Дать тебе нож?.. – спросил он напоследок, шагая мимо пленника к двери.

– Не надо! Я только хочу увидеть рожу этого ублюдка, когда он поймет, что… – Васильев закашлялся, а потом засмеялся, издавая звуки, напоминающие вой и лай одновременно. – Давай вперед по этому коридору, он длинный. На развилке поверни направо, там в основной туннель выйдешь почти возле Маяковской. Все, все… иди!.. И скажи Августу, я хочу, чтобы он тебя слушался… как отца!

Чуть сгибаясь под своей ношей, Степан уходил, сопровождаемый нечеловеческим смехом. Головы детей покоились на плече мужчины, и впервые за много лет он чувствовал себя легко, хотя опасности и нежданные встречи, которые могли обернуться смертью, все еще подстерегали на длинном пути домой.

* * * ;

Чтобы не вступать в непредсказуемо опасные объяснения с патрулями фашистов, Степан решил обогнуть Тверскую по знакомой вентшахте, в конце которой он давно оборудовал надежный схрон, но о том, чтобы проползти несколько сотен метров по узкой трубе, с двумя детьми на руках, не стоило и думать. Позволив себе небольшую передышку, мужчина решал мучительную задачу: кого протащить по опасному маршруту первым? Сердце подсказывало взять девочку, но мечущийся в лихорадке парнишка привлек бы стонами первого же проходящего жителя, не говоря уже о шталкерах Четвертого Рейха. Степан благодарил судьбу за сказочное везение: туннели сегодня как вымерли, и пока никто не попался навстречу, но все время рассчитывать на такую удачу не следовало. Устроив малышку как можно удобнее на своем ватнике, диггер преодолел первые метры, продвигая перед собой безвольное тело мальчика. Он хотел бы молиться, но не умел этого.

Когда через два часа мужчина вернулся, т о похолодел – девочки не было. Это казалось невозможным: ватник лежал почти на том же месте, но чуть поодаль Степану удалось обнаружить несколько капель крови, а потом следы исчезали. В отчаянии ему казалось, что он опоздал всего лишь на несколько минут. И все же, осмотрев все, мужчина вынужден был отказаться от бесполезных поисков, чтобы не потерять и второго ребенка. Проклиная себя за совершенную ошибку и в то же время понимая, что иного выхода не было, с тяжелым сердцем он продолжил путь.

* * *

Добыв у презираемых им сталкеров бинты, антисептическую мазь и антибиотики, Степан крался к своему жилищу, соблюдая все необходимые предосторожности. В сотый раз он пытался понять, что же случилось в вентиляционной шахте, а также – каким образом, будучи бездетным отшельником, он согласился заботиться о ребенке? И должен был честно себе признаться: пустота жизни требовала заполнения, поэтому желание воспитывать сына было слишком острым и скушением, заставляющим пренебрегать опасностями.

Едва Степан переступил порог, как его шею ожгло холодом: длинный клинок, слегка оцарапав кожу, прижал сонную артерию. За воротник потекла горячая струйка крови.

– Попробуй шевельнуться, и сдохнешь! – раздался срывающийся мальчишеский голос, переполненный отчаянием. – Ты кто? Зачем сюда пришел?

– Я живу здесь… – прошептал Степан. – Погоди… Я тебе жизнь спас… Твой отец…

Впервые мужчина так явно почувствовал холод смерти, отлично понимая, что может не успеть помешать юнцу, если тот все же решит перерезать ему горло. Нет, конечно, и раньше он попадал в опасные переплеты, когда приходилось рисковать всем, но тогда он играл жизнью, зная, что получит взамен…