Сергей Головачёв - Живые статуи Майдана

Тянулись к ней руки костлявые, стучали зубами черепа безглазые. Но только она направляла на них световую шашку, как они тотчас убирались и прятались, пугаясь света, как ладана.

А потом налетела на них тьма тьмущая ворон и воронов и стала их с шумом преследовать. Побежал от них Киевский Змей с такой скоростью, что на одном из поворотов Купала чуть не свалилась.

Наконец, чёрные птицы отстали. Показались своды кирпичные. По бокам в нишах видны были гробы приоткрытые, а из них выглядывали черепа да кости.

- Ну вот мы и приехали, - сказал Змей.

- Где мы? – спросила Купала.

- В царстве Кощеевом. Под Печерской Лаврой, в Дальних пещерах. Вернее, в Варяжских, куда живым монахам вход запрещён. Дальше пойдёшь сама. Там в одной из келий и найдёшь своего брата.

- Спасибо тебе, Змей.

- Не за что. Только на всё про всё тебе пять минут. Как увидишь брата, сразу хватай его и беги отсюда. Живым здесь не место. Как узнает о том Кощей, мне не сдобровать.

- Как же я отсюда с братом выберусь?

- Через дверь в конце коридора выйдете в пещеры Дальние, а там вас любой монах выведет.

- До свиданья, Змей. Не такой уж ты и поганый, как я раньше о тебе думала.

- На самом деле, я не Змей, - сказал он и в тот же миг обратился в медведя бурого.

Испугалась Купала, попятилась. А медведь на дыбы встал и превратился в старика седовласого.

- Кто ты?

- Волос.

- Волос? - удивилась Купала, - повелитель Нави?

- Был когда-то повелителем, - с сожалением сказал Волос, - а теперь, к сожалению, прислужник Кощея. Ступай, у тебя осталось слишком мало времени.

ПОДЗЕМНОЕ ЦАРСТВО КОЩЕЯ

Световая шашка вдруг погасла, и в непроглядной тьме Купала услышала страшные шорохи от движенья по полу костяных ног. Со всех сторон двинулись на неё скелеты да покойники.

От страха она даже забыла, что у неё есть фонарик. Опомнилась лишь тогда, когда вцепились в неё пальцы костлявые.

Вытащила Купала из-за пояса фонарик, зажгла его, и как только луч света заплясал по косматым черепам, мертвецы тут же в испуге попятились да в темноту сгинули.

Пошла Купала вперёд. По обе стороны коридора длинного располагались двери железные, а на каждой двери - окошки решётчатые. Направила она в одно окошко луч света от фонарика, и увидела там сплошь спины тёмных людей, стоящих на коленях и молящихся.

Луч света поднялся выше и уперся в картину, на котором была нарисована Мара - повелительница Тьмы. Тёмные люди отбивали ей поклоны и в такт повторяли: «Мать-Тьма! Мать-Тьма!»

Заглянула она в другое окошко, а там то же самое. Только другой портрет намалеванный: скелет Кощея. Этому скелету и молились люди тёмные, повторяя на все лады: «Кощей, Кощей! Спаси нас, людей!»

- Коляда! - позвала Купала, - Коляда!

Неожиданно кто-то обернулся на свет, и что-то знакомое увиделось ей в том лице. Это был её братик. Но он был совсем не похож на себя. Лицо его было мертвенно бледным и бесстрастным.

Отворила Купала дверь железную и бросилась к нему.

- Братик мой родной, Коляда, - обняла она его за плечи и прижала к себе. - Вот ты где. Наконец-то я тебя нашла. Собирайся скорей, я тебя выведу отсюда.

Он был живым, теплокровным, но как будто не узнавал её, и словно совсем был не рад встрече.

- Не надо.

- Что не надо? – не поняла Купала.

- Я никуда отсюда не пойду.

Купала с недоумением посмотрела на него. Остальные люди, не оборачиваясь, продолжали бить поклоны.

- Ты что, Коляда! Я тебя не понимаю. Ты хочешь остаться здесь? В этой земле сырой?

- Хочу. И никуда отсюда не пойду.

- Ничего я не пойму.

- А ты как сюда попала? – в свою очередь спросил Коляда. - Тебя тоже слопал Каменный Змей?

- Нет, не слопал. И не Змей он вовсе, но не в этом дело. Я пришла забрать тебя отсюда.

- Никуда я не пойду, - упрямо ответил Коляда. - Мне здесь нравится.

- Коляда, что ты несёшь? Как может нравиться эта темница? Ты же всегда боялся темноты.

- А теперь я боюсь света. Я должен отмолить здесь все свои грехи.

- Какие у тебя грехи? О чём ты говоришь. Открой глаза. Посмотри, кому ты молишься! Скелету! Мертвечине! Ты ведь – солнышко! Внук живого Солнца. Посмотри, в кого ты превратился! Ты ведь всегда был веселым и радовался!

- Это ты ничего не понимаешь. Веселятся и радуются лишь черти да ведьмы! Уходи, отсюда! - оттолкнул он её. – Не мешай мне молиться.