Craig Lightfoot - o f2be50149fb33788

поддающимися просчитыванию нельзя иметь дело. Сейчас вы

вернётесь на Брунгильду и смените на вахте Штинкера. Я хочу

поговорить с ним. Пришлите его в эти апартаменты с портретом

покойного фюрера на стене, кстати распорядитесь убрать этот

шедевр. Он меня раздражает - физиономия того кто плохо кончил

это мощный демотиватор. "

Послышалось щелканье каблуков и сухой по военному,

неожиданно чёткий голос Кранке: "Слушаюсь, мой командир. "

Снова раздался лязг открываемого и закрываемого клинкета. В

наступившей тишине вдруг раздался звонкий шлепок, словно

ударили открытой ладонью по столешнице. Мы услышали

злобный, шипящий шёпот Люци: " Хадидж ! Ибн ил хинзи ! " В

этот момент все присутствующие (за исключением Варда) как по

команде взглянули на нашего всезнающего боцмана, ожидая,

видимо, пояснений. Бронислав Устиныч , пожав плечами коротко

резюмировал: " Араб. "

Верманд кивнул согласно и добавил: "Недоносок и сын свиньи

это точно не французский. " Весь этот германоязычный поток

информации доходил до меня и Ромы с Борькой только лишь

трудами нашего тихо-синхронного переводчика Гены Эпельбаума.

Последняя реплика норвежца заставила меня посмотреть на его

персону более пристально . "Кажется в нашем полку эрудитов и

полиглотов пополнение" - мелькнуло в моей голове казалось

совсем некстати. Прошло минут десять. Всё это время Люци

166

вышагивал по комнате и что-то неразборчиво бормотал. Наконец

вновь с лязгом открылась дверь и состоялось новое явление

нашего радиоспектакля - мсье Штинкер собственной персоной.

Мы услышали голос энергичного нестарого человека,

говорившего по французски: "Бонсуар, мсье Люци ! Коман савА ?

" Люци ответил с некоторой поспешностью: "Мерси, мсье

Штинкер. Сава бьен. Силь ву пле. Э - э, дьявол! " вдруг перешёл

Люци на английский: "Мсье Штинкер, я же просил не говорить со

мной по французски. Франкофон из меня, как из Кранке дипломат.

Раз уж вы брезгуете немецким, давайте обходиться вашим

аргообразным английским."

Штинкер с хорошо слышной усмешкой ответил: "Как прикажете,

мсье Люци.Я в состоянии изъясняться по английски, как лорд

Байрон,но предпочитаю говорить без прикрас, как простой моряк,

каким по сути и являюсь. Давно интересуюсь спросить - Какой

остряк придумал вернуть нам троим на склоне лет детские

клички ? Штинкером меня прозвали в школе, когда я будто бы по

детской слабости сдал своих соучеников директору за разбитую

стеклянную дверь в в вестибюле. Эту ложь выдумал настоящий

стукач, строивший из себя лидера и заводилу. Кранке получил своё

прозвище в юности за вечно больное горло и хриплый голос.

Подозреваю, что и с вами проделали нечто подобное.Так или нет,

мсье Люци "

Люци ответил ему с нотками ворчания в голосе: "Вы мне

симпатичны, Штинкер и только по этому я прощаю вам ваше

амикошонство и такт воспитанника марсельских трущоб. Главное

вы прямолинейны и говорите всё, что приходит вам в голову. Это

хорошо. Вы не умеете хитрить и это тоже хорошо. Что же касается

моего псевдонима - Люци, то вы и тут угадали. В юности я

увлекался оперным пением, благо голосовые данные позволяли.

Особенно мне удавалась ария Мефистофеля. За смуглое лицо и

мощный баритон я и получил от своих университетских приятелей

кличку Люци - сокращённое от Люцифер. Кстати у меня есть

ответный вопрос. Я был весьма удивлён, когда узнал из вашего

досье, что вы закончили тот же университет, что и я. Можно

сказать, что мы с вами чуть ли не братья - сыновья одной Альма-

167

матер. Как вам, выходцу из бедной семьи удалось поступить в

Принстон, такой престижный и дорогой вуз? "

"Всё просто как яичница,мсье Вельзевул" - посмеиваясь заявил

Штинкер. " Когда в 12 лет я загремел в колонию для малолеток и

провёл там незабываемые полгода, то выйдя оттуда я поклялся

себе, что стану человеком, а не ублюдком-уголовником. Упорства

мне всегда было не занимать и уже через год я был лучшим

учеником школы, а через три стал победителем международной

математической олимпиады в Брашове. Учёбу в Принстоне мне

оплатили Ротшильды - оказалось, что моя бабка,которая умерла

ещё до моего рождения, была настоящей ашкеназийской еврейкой

и к тому же уроженкой юга России, города Одесса. Для

меня,вышедшего из марсельского сброда, где антисемитизм был

хорошим тоном, это было таким же откровением, как если бы