Справа горел факел на стене. Один единственный источник света. Появился отголосок надежды: факел – это возможность видеть противника, это и оружие… но с другой стороны, когда ты с факелом, ты идеальная мишень: тебя отлично видно. Впрочем, та тварь, наверняка, может видеть и в темноте… Он подошел и снял факел со стены. Факел потух. Откуда-то издалека раздался плач. Громкий детский плач. Он побежал, не поняв даже, в какую сторону – лишь бы подальше от плача. Бежать было тяжело, с каждым шагом боль в коленке вспыхивала и отдавалась уже в спину. Самое страшное – не получалось разогнуть правую ногу полностью – это значило, что нельзя бежать быстро. Скоро оказалось, что он бежит как раз в сторону плача. Он остановился и выжидал, стараясь отдышаться как можно более бесшумно. Плач приближался постепенно и чем ближе, тем больше в нем угадывались стоны боли. Вдруг они превратились в смех, который почти сразу оборвался. Наступила мучительная тишина. Было слышно лишь как сердце бьется, и кровь стучит в висках. Совсем рядом раздался шепот. Два шепота. Встревоженных, испуганных. Где-то сзади. Может быть, он здесь не один? Может быть, кто-то еще потерялся здесь… Оказалось, что он в пылу бега не заметил ответвление налево. Оттуда и раздавался шепот. Он был сразу же за углом. Здесь, стоя у самого поворота, можно было разобрать отдельные слова: «…тише, оно может подслушивать, мы…» – «…нам не выбраться, не выбраться, я видел, оно…» – «…тихо ты, у тебя остались спички?» – «…нет, ты спрашивал уже; тсс… слышишь?». Шепот прекратился. Он вслушивался в темноту, но ничего не мог разобрать, лишь капающая вода вдалеке… Вдруг снова голоса: «смотри, смотри!» – «что?» – «да вон же, вон, вон там!» – «да где? я не вижу ничего, где?.. господи…» Вдруг туннель наполнило два человеческих крика, и через мгновение к ним присоединился третий голос, это был злобный визг, вперемешку с шипением… Монтер путей развернулся и побежал, но сразу же споткнулся. Стоило наступить на правую ногу, ее пронзила такая боль, как будто коленка была раздроблена. За углом было слышно уже только два голоса: один рычал и что-то бормотал, нечленораздельное; другой по-змеиному шипел, иногда переходя в визг. Держась рукой за стену, он прыгал на одной ноге; никаких мыслей, только ощущение в спине, предчувствие, что сейчас в спину что-то вопьется, острое, омерзительное. Позади снова раздался высокий протяжный визг, нечеловеческий и… и животные даже так не вопят. А в следующий миг снова началось торопливое цоканье. Уже ничего не соображая, он просто стал прыгать еще быстрее. И вдруг рука наткнулась на что-то другое, не гранит. Оно было не такое холодное. Это было дерево. На мгновение вспыхнула надежда, и одновременно в голову ворвался вихрь мыслей: тварь сожрала тех двоих и теперь уже выскочила в коридор, почуяв его. А справа, должно быть, дверь. Да, дверь. Он нащупал ручку и дернул. Не поддалась. Вспомнил, что в кармане у него ключи от домика. Цоканье, плюханье воды, все ближе… Он наугад вставил ключ немного ниже ручки. Попал! Поворот, еще, дверь подалась. Он вырвал ключ из скважины, влетел внутрь, захлопнул дверь. В следующую секунду раздался душераздирающий вопль с той стороны, и дверь затряслась. Что-то царапало ее. Монтер путей поспешно задвинул засов, надел крючок на петлю, запер дверь ключом. Нечто с той стороны принялось молча ритмично биться в дверь. Он огляделся и увидел металлическую кочергу. Схватил ее и только после этого понял, что у него болят глаза от яркого света. Он был в знакомой прихожей. Вон лестница на второй этаж, в спальню. А вон распахнутая настежь дверь на кухню, где горит свет, и муха бьется об абажур, а на столе недоеденный батон сырокопченой колбасы и бутылка водки. Нечто продолжало биться в дверь и пока не могло догадаться влезть через окно. Если оно даже ворвется сюда, оно не проникнет в кладовку. Там стоит мощная металлическая дверь. Он, опираясь на кочергу, допрыгал на одной ноге до лестницы, но почему-то вместо того, чтобы спускаться вниз, стал взбираться наверх. Когда увидел двери спальни, он понял свою ошибку. Но было поздно возвращаться назад. Раздался звон бьющегося стекла, потом – топот, грохот сбиваемых стульев. Он поспешно запер дверь спальни на засов. Когда закрывал ставни на окнах, появилась мысль: может, выпрыгнуть в окно и побежать к машине? Всего двадцать метров, и он спасен. Но сразу же разочарование: у него горит нога, он даже не может ее разогнуть; он прыгнет вниз и уже не встанет, тварь настигнет его и начнет заживо разрывать на части… Топот был теперь уже на втором этаже.
Читать дальше
