. Он вскочил и бросился на дверь, бился в нее плечом, бил по ней ногой, но все было бесполезно. А шаги были совсем близко, обычные человеческие шаги, и казалось, вот-вот почувствуешь дыхание на своем затылке. Выбраться можно было через окно! Но было совсем темно, непонятно, где окно. Он побежал вдоль стены и почти сразу ударился правой коленкой обо что-то очень твердое и острое. На мгновение он согнулся, обхватив взорвавшуюся болью коленку… шаги как будто прекратились… но вот появились снова, сразу у него за спиной, вполне человеческие шаги. И загнанное собачье дыхание. Он бросился вперед, в темноту, а дыхание все равно висело у самого его уха. Он с воплем ударил рукой наугад, ожидая попасть по отвратительной мохнатой морде. Но споткнулся, потому что рука прорезала воздух. Пол заскрипел слева, и он с криком: «Давай же, иди сюда, вот он я!» начал исступленно махать кулаками. Лишь бы махать, лишь бы что-нибудь делать! Он махал кулаками и кричал, пока не зацепился правой коленкой за что-то холодное; почти не чувствуя боли, он отскочил и с отвращением врезал ботинком по этому холодному, притаившемуся… Раздался металлический звон. Это было что-то неживое, это не оно дышало и скрипело ботинками. Он схватился за это холодное, металлическое, чтобы использовать как оружие. Каминная решетка! Вдруг что-то теплое и шершавое лизнуло его в щеку… С нечленораздельным воплем он побежал вперед и ударился о стену, не прекращая вопить. Встал и побежал снова, опять ударился и снова побежал. Что-то треснуло под ногами, и он почувствовал, как проваливается вниз, попытался ухватиться руками, почувствовал неровный край сломанной деревянной доски; потом – удар в затылок… …сначала появилась саднящая боль в коленке. В штанине дырка, кожа на коленной чашечке содрана. Только потом он почувствовал боль в затылке, нащупал впившийся в кожу кусок деревянной щепки… Потом ощутил холод и сырость. Потрогал ладонями вокруг: обнаружился влажный гранит и шершавая треснувшая доска. Потом он открыл глаза. Ничего не изменилось. Было совершенно темно. Шагов нигде не было, и дыхания тоже. Он встал, стараясь делать это как можно тише. В трех направлениях из четырех на расстоянии вытянутой руки был влажный шершавый гранит. До потолка достать не получилось, даже подпрыгнув. Надо было что-то делать! Он пошел в единственном возможном направлении, ежась от звука собственных шагов – гулкого и звонкого, откликающегося эхом где-то вдалеке. Иногда нога попадала в лужу, и он содрогался: слишком громко, слишком. Его обязательно услышат. Ему показалось, что он шел очень долго. Иногда он останавливался и приподнимал правую ногу, чтобы унять боль в коленке: в какой-то момент он потрогал коленную чашечку, и понял что она распухла. Постепенно, кроме эха, он стал различать еще одни шаги, чужие, где-то справа. У него похолодело в груди. Вдруг его осенила идея, и накатила злость на самого себя: как это он не догадался раньше! Можно снять обувь и закатать штаны, тогда его шаги станут тише. Он так и сделал. Стараясь ступать как можно более плавно, вдоль самой стены, чтобы не попасть в лужи, которые тут были в основном посередине, он внимательно прислушивался: гулкие шаги доносились откуда-то сзади и справа, из-за стены. И они приближались. Туннель начал поворачивать вправо, и стало видно еле различимое пятно света впереди. Шаги были совсем рядом. Сейчас он кого-то встретит. Не побежать ли обратно? Нет! Тогда оно догонит и прыгнет со спины, и не будет совсем никаких шансов… Здесь действительно было светлее. Можно было отличить мрак пустоты над головой от темноты гранитных стен по бокам. Свет шел откуда-то справа. Видимо, там, в пятидесяти шагах впереди – развилка туннеля. И из правого ответвления льется тусклый свет. Он стоял в нерешительности и слушал. Шаги утихли. Возможно, тварь подстерегала его и только ждала, когда он выдаст себя. Неопределенность была хуже всего, и он бегом бросился вперед. Сквозь гул шагов, плюханье воды, многоголосое эхо, он, кажется различил другие звуки. Да, они были, торопливое цоканье, как будто когти или копыта о камень. Выскочив на развилку, он повернул и увидел, как что-то темное и бесформенное скрылось за углом, где-то слева. Теперь цоканье удалялось, и очень быстро. Когда исчезло даже эхо, он пошел, припадая на правую ногу, в сторону света, лившегося снова откуда-то справа. Через десяток шагов он вышел на вторую развилку. Слева стелилась тьма – там скрылось что-то бесформенное и стучащее о гранит когтями.
Читать дальше
