А.Н. Янушкевич - Начало Ливонской войны 1558-1570 гг. и столкновение интересов Великого княжества Литовского и Московского государства

Вероятно, результаты октябрьского совещания радных панов по влияли на содержание грамоты и высказываний посольства Василия Тышкевича, отправленного в Москву 20 декабря 1558 г. 48. Такой позд­ний визит литовского посла (напомним, что «опдсные грамоты» на приезд посольства были получены еще летом) можно объяснить, ве­роятно, также тем, что в Вильно ожидали результатов контактов со Стамбулом и Бахчисараем.

Посольство В. Тышкевича привезло в Москву предложение за­ключения вечного мира между обоими государствами как необходи­мого элемента перед подписанием антикрымского соглашения 49. Это означало, что Москва должна была вернуть захваченный в начале XVI в. Смоленск и другие пограничные земли, а также отказаться от претензий на Киев и восточные земли ВКЛ. Короче говоря, ценой антимусульманского союза Вильно желало от Москвы отказа от ее главной внешнеполитической программы «собирания русских зе­мель». В. Тышкевич заявил о перспективах совместной борьбы с Крымским ханством, что «и толко крымсково избыв, и вам не на ком пасти, пасти вам на нас» 50. Тем самым ВКЛ показало свою заинтере­сованность в существовании татарского государства как сдерживаю­щего фактора экспансионистских устремлений Московии.

В Москве не ожидали такого оборота событий. Реакция на литовские предложения была достаточно резкой. Их категорически отбросили, на­звав «безлепицей». Литвины, в свою очередь, заявили, что без урегули­рования двусторонних отношений заключение союза не имеет смысла Разумеется, под подобной формулировкой скрывалось желание отказать­ся от московского предложения по совместной борьбе против Крыма

11 марта 1559 г. литовское посольство впервые затронуло «ливон­ский вопрос». Обратим внимание на два момента Поводом для упо­минания ливонской проблемы послужили акты насилия во владениях дальнего родственника Сигизмунда Августа рижского архиепископа Вильгельма, совершенные московскими войсками. Литовский госпо­дарь просил остановить военные действия, беспокоясь за безопас­ность Вильгельма и мир среди всех христиан 51. Это свидетельствова­ло о неравнодушии Вильно к происходящему в Ливонии. Однако его проявление состоялось не в рамках межгосударственных отношений, а как забота о безопасности родственника Очевидно, в ВКЛ пока что не хотели выносить этот вопрос на официальный уровень.

Казалось, что в поведении литвинов произошла очевидная пере­мена. Но в Москве не хотели этого замечать, возможно, из-за их по­луофициального подхода к делу. Литовские послы получили катего­рический ответ, в котором утверждалось, что, во-первых, ливонцы с давних пор подчинялись Московии, во-вторых, военные действия на­чались из-за нарушения обоюдных договоренностей и, в-третьих, мо­сковско-ливонские отношения больше никого не касаются. Не желая резкого обострения отношений с Литвой и вступления с нею в воен­ный конфликт, Иван IV подтвердил обязательство сохранять переми­рие до 1562 г. 52. Однако проявленный послами интерес к ливонским делам вызвал обеспокоенность в Москве, хотя, скорее всего, там не были склонны думать, что в Вильно коренным образом изменят на­правление внешнеполитической активности.

Внимательное прочтение документальных текстов не оставляет сомнения в том, что на формирование внешней политики Московско­го государства в 1559 г. большее влияние оказывали причины идеоло­гического свойства, чем прагматическое комбинирование в рамках реалий международных отношений. Иван IV чувствовал себя ответст­венным за исполнение миссии освобождения христиан от мусульман­ского притеснения. Знаки с небес уверяли царя в этом еще больше. Так, «видение» святого Николая-чудотворца в январе 1559 г. и после­довавшее вслед за ним отступление крымского войска с московской территории (вскоре после получения сведений о присутствии Ива­на IV в Москве, а не в Ливонии) связывались в единую логическую цепочку 53. В Москве, наверное, в тот момент не ожидали набега крымских татар, поэтому во внезапном отходе неприятеля виделся ре­зультат заступничества небесных сил. Очевидно, это событие было рассмотрено в Москве как своеобразный символ, подтверждающий правильность активной антикрымской политики.

Погоня за крымскими татарами хоть и не принесла результатов, но выявила, что противник отступал в большой спешке. Пленные сооб­щили, что Крым не владеет достаточными силами для отпора внешним ударам. В Москве посчитали, что созрело время для решающего удара по ненавистному Крымскому ханству. На Крым были отправлены с войсками Д. Вишневецкий и Д. Адашев. Московское руководство да­же не дождалось приезда литовских послов, чтобы выяснить, с чем они едут. Вероятно, в Кремле по-прежнему были уверены, что Вильно не откажется от идеи уничтожения «крымского гнезда».