Валерий Афанасьев - Тарси

- Хорошо. Я дам распоряжение в спецчасть.

- Кстати, Сергей Викторович, вы уже ознакомились с нашей прибылью. Четверо мальчиков, одна девочка и старик семидесяти лет. Вам, как заму по воспитательной работе, это должно быть интересно.

- Я в курсе, Иван Иванович. Мне доложили, но пока еще не успел уделить должное внимание. А зачем вы старика привезли?

- Вообще-то, старик тоже среди захваченных работорговцами был. И не просто работорговцами, а хедхантерами. И еще на счет старика есть планы у Беллы Марковны.

Главный психолог училища сидела с такой же строгой и прямой осанкой. Она не могла держать себя по другому. Она гордилась тем, что была потомственной русской дворянкой и считала себя белой костью, ведь ее генеалогическое древо уходило корнями в допетровские времена. Ее предки начали свою верную службу России еще во времена монголо-татарского ига. Начальник по воспитательной работе сжал губы в тонкую линию.

- А зачем вам старый больной человек, Белла Марковна? - удивился он.

- Все просто. Для воспитания юного поколения, - ответила Белла. - Духовная составляющая будущих победителей должны быть сформирована и наполнена. И здесь не сработают ни ваша дрессировка Георгий Александрович, ни мои тренинги, ни ваша воспитательная работа Сергей Викторович, ни проведи нашего полкового батюшки. Человек свой духовный выбор делает сам. Можно сломать защиту и навязать личности новые установки, но это будет уже сломанный человек. Для настоящей войны, такие годятся только в качестве пушечного мяса. Можно растущую личность подтолкнуть к правильному выбору, но все равно духовная составляющая будет слаба. Когда человек идет умирать, он должен думать и знать о том ради чего жертвует собой. На прошлой неделе мы с вами вели спор о мотивации, так вот - я говорю о чем-то большем. Наряду с инстинктом выживания в человеке заложен инстинкт самопожертвования ради выживания своей группы и вида в целом. Это именно та сила, которая в состоянии легко преодолеть инстинкт самосохранения. Средневековые фанатики готовили ассасинов, императорская Япония готовила камикадзе, мусульманские радикалы готовили шахидов. Но это пушечное мясо, единственное, на что они годятся - это пойти и взорвать себя со слезами радости на глазах, пожертвовать собой. Не скрою - это сильная мотивация, и готовят ее истинные мастера своего дела. Но я пойду дальше. Я уже взяла за основу методики древних православных монастырей, причем именно северных монастырей. С этим нужно работать. Старик талантлив. Он способен достучаться до души ребенка, до самых ее глубин. Я чувствую это. Он станет проводником для моих установок. Если мы хотим возродить действительно новую страну, то нам будет нужно ковать совершенно новых людей.

Глубокий бархатный голос обволакивал и гипнотизировал, он проникал внутрь клеток, ложась сразу на подкорку. Она замолчала и в кабинете повисла напряженная тишина.

Глава 23 Старик

Федор Ефимович просыпался медленно, постепенно отпуская сладкую дремоту. Ночь была действительно волшебной, и совершенно не хотелось выныривать из царства сна. Он не запомнил, что ему снилось, но само ощущение легкого мирного сна, просто околдовывало.

Запах чистого, свежего постельного белья, слегка отдающего стиральным порошком, вводил в состояние дежавю - ощущение времени до катастрофы. С того момента, как он навсегда покинул свою квартиру, такого с ним не было. Постель в эвакопункте пахла пережаренной в автоклаве хлоркой, а само пастельное бельё было жёстким и чрезмерно сухим. В гостевом доме Прогресса металлические койки были застрелены расплющенными блинами старых свалявшихся матрасов, а спали они в одежде. В своём новом доме, переделанном из старого сарая, в котором им даже не довелось поспать одну ночь, они приготовили себе постели из свежих стружек и опилок, застеленных мешковиной и брезентом. А сейчас старику казалось, что он просыпается после первого дня в санатории, куда его отправили по путевке от профсоюза.

Старик медленно открыл глаза. Перед самым лицом колыхалась и трепетала белоснежная тюлевая занавеска. Её крутит в озорном танце прохладный весенний ветерок. Комната была наполнена прозрачным белым светом, пронзенным золотыми пиками острых солнечных лучей, пробивающихся сквозь молодую листву. Старик дышал ароматом цветущего сада.

Ефимыч неторопливо поднялся и сел. Колени прострелила острая боль. Первый раз в жизни противная боль доставила ему удовольствие. Он вообще забыл о своих коленях с самого начала катастрофы. Острый болезненный укол окончательно вернул его в то замечательное время 'ДО', когда все были живы. Когда Валя высокомерно вышагивала мимо его аквариума, когда Тамик орал на весь двор в телефонную трубку что-то несуразное на корявом английском языке, когда Блидевский ругался или мирится со своей женой, и когда Кирилл, одетый в парку с невообразимым узором и мешковатые штаны, дико ржал перед подъездом в компании подвыпивших подростков, когда занудный Толя настаивал древние пианино и рояли, а старик смотрел свой бесконечный сериал по ту сторону окна аквариума. Когда все были живы и здоровы, когда был шаткий мир со своими радостями, проблемами и неурядицами.