Ламберт Линн - Следствие ведут вампир и дроу

- Мама... - шепчу, а из горла какие-то звуки непонятные и рукой пытаюсь ее достать. Тут она встрепенулась:

- Димочка, сынок, - шепчет, а сама все плачет и плачет.

Не люблю я эти слезы, особенно женские.

- Не плачь, - шепчу.

Мама головой кивает, а сама все сильнее плачет, тут доктор в белом халате подошел, что-то пощелкал и этот писк противный прекратился, а мне так спать хочется, что я в сон и провалился. Несколько дней я только и делал, что спал. Приходила сестра, пыталась накормить, но мне не хотелось. Я просыпался, и всегда рядом была мама.

Через неделю мне разрешили вставать, я самостоятельно мог себя обслуживать, и первым делом полез в душ. Посмотрел на себя в зеркало, волосы отросли, почти по плечи, сколько же времени я здесь провел? Лицо худое, под глазами синяки, глаза темные, теперь, после эльфов, оказались, какими-то блеклыми, не яркими. В области сердца шов, который мне сестра обрабатывала.

Каждый день приходил Юрка, рассказывал, что происходит на работе, но я молчал, я ждал его, Лантиэля. Неужели мне все это приснилось? По ночам я лежал и думал, что и Рант, и Тан, и фей мне приснились? Так может быть, ярко, так живо? Мне не хватало рук Лана, некому было меня успокоить, к горлу подступал ком, но я не плакал, не мог, все заледенело внутри меня, остановилось, мне было все равно.

Утром приходил доктор, спрашивал - я отвечал, делал мне назначения - я молчал. Потом пришел еще один доктор, положил лист бумаги и карандаш и предложил написать свои пожелания. Все задавал вопросы, я понял, что ко мне прислали психолога. Не, Димыч, так дело не пойдет, смотришь, еще и в психушку запрячут. Доктору посоветовал завтра прийти за сочинением.

Пришел Юрка, рассказал о том, что меня представили к награде, что того олигарха все же посадили, достаточно было документов, что я собрал. А потом пожал мне руку и сказал:

- Димыч, а ведь, если бы не ты меня бы в живых не было, - сказал и ушел, тихо прикрыв дверь.

На столе осталась лежать бумага и карандаш. За окном начиналось настоящее лето, птицы пели, листва зеленая. Я бездумно вырисовывал что-то на листе бумаги. Зашла мама, через плечо посмотрела на лист бумаги, потом повернулась ко мне и сказала:

- Какой интересный молодой человек.

С листа бумаги на меня смотрел Лантиэль. С этого момента я начал рисовать, ранее за собой я не замечал такого таланта, но говорят, что после наркоза не такое бывает. Вся противоположная стена в палате была увешана портретами Лана и я, лежа на кровати, любовался любимым. Смириться с тем, что его нет, я не мог. Хотя, я и понимал, что сны могут быть яркими и почти реальными, но с потерей Лана, я примириться не хотел, может быть потом, когда-нибудь... А со стены на меня смотрел Лантиэль, пригнувшийся к рулю мотоцикла, пряди волос трепетали на ветру, поверх была повязана бандана, а на глазах - черные очки. Образ довершала широкая рубашка с воротником апаш.

На следующей неделе меня обещали выписать. Юрка все также каждый день навещал меня, мама тоже, в конце концов, мне намного легче и попросил их приходить не так часто. Теперь у меня было много свободного времени, и я продолжал творить.

Нестеров принес мне листы и цветные мелки. Так появился фей, Танис, дед. Мама, разглядывая портреты, была в восторге: "Ах, какие типажи!"

Ранним утром следующего дня я проснулся от чего-то непонятного, что-то как толкнуло меня. Резко сел на кровати и открыл глаза... передо мной стоял Лан! Какой обман зрения! Поднялся и шагнул к нему на встречу. Мы смотрели друг другу в глаза. Странное было ощущение, привык смотреть на Ланта снизу вверх, а тут я оказался с ним на одном уровне, ведь и забыл, что сам двухметровый лось. Мне все еще не верилось, хотелось дотронуться до него рукой, провести по щеке, что и сделал. Лан был живой, реальный и я прижал его к себе, заграбастал всего, крепко и целовал, целовал...

- Не отпущу, - шептал я, а где-то в районе ключицы раздался смешок и приглушенный голос:

- Раздавишь! Кто же знал, что ты такой... не маленький, - и вампир, посмотрев мне в глаза, заулыбался.

Я плюхнулся на кровать и посадил на колени Лана, вот и поменялись ролями, прохихикал я про себя, все так же, продолжая обнимать Лана, отпускать не собирался.

- Ой, смотрите, а это я! - на подоконнике сидел фей и разглядывал свой портрет, который лежал на столе. - Вот, - и он повернул рисунок к нам лицом.

От неожиданности я ослабил хватку, и Лан тут же поменялся со мной местами. Теперь уже я сидел у него на коленях, а мне было все равно, я уткнулся носом ему в шею и по фиг, не троньте нас.