Егор Чекрыгин - Странный приятель.2

И тут, преимущество явно оказалось на стороне Тооредаана! — Если враг мог «предъявить» лишь команду обычных морских пехотинцев, да вооруженных матросов. То на флагмане оу Ниидшаа, располагался еще и полный батальон опытных солдат! И произведенный ими залп, был поистине ужасающ.

А следом за залпом, на вражескую палубу, ринулся поток солдат.

Впрочем — надо отдать должное кредонцам — они тоже не растерялись, и дали должный отпор. Залп фальконетов, пришедшийся под небольшим углом вдоль борта — вырвал множество жизней, и нанеся еще больше ран — сумел на несколько мгновений остановить поток абордажников.

А потом — кредонцы встали плотной стеной, ощетинившейся штыками и протазанами, прорваться сквозь которую, без предварительного залпа, было фактически невозможным. Но мушкеты пехотинцев были уже разражены, и все что они могли — это пытаться давить врага своей численностью…

С первых минут боя, у Ренки началась нормальная боевая работа. — Зарядить, прицелиться, выстрелить. — Зарядить, прицелиться, выстрелить…

Это скорее походило на работу обычного солдата. И Ренки, осознав, что как от командира, от него тут мало толку — делал ее весьма прилежно и искусно.

Сначала он «расстреливал» конкурентов. — Таких же стрелков, засевших на реях вражеского судна. Потом, под его пули подвернулась парочка марсовых матросов… и на этом цели кончились…

Он попытался было стрелять вниз. — Увы, но мостик вражеского судна, был закрыт от него парусом, да и стрелять прямо вниз… Фитильный мушкет не слишком приспособлен для этого, порох ссыпается с полки, давая осечку за осечкой.

Тогда Ренки прикинул какую еще пользу может принести сидя на мачте, и пришел к выводу, — что его нахождение на данной позиции сейчас полностью бессмысленно, и даже попахивает трусостью и попыткой отсидеться в стороне от боя.

А вот матросы из парусной команды, такими сомнениями не страдали, ибо у их в Уставах, все уже было давно прописано. — Они хватались за разные, свисающие с мачт веревки. (Ренки помнил, что сами моряки называют их «концами»), и шустро спускались по ним вниз, чтобы принять участие в бою. (За проявленную трусость и попытки укрыться от боя, карали смертью — такова была специфика абордажа, тут дрались все, от юнги до капитана!).

Ренки тоже ухватился за какую-то, идущую сверху вниз веревку, в пылу боя даже не разглядев, куда именно она ведет.

Увы, но закреплена сия канатина, была на «поникшей» мачте вражеского корабля. И когда Ренки поскользил по ней вниз, с непривычки обдирая ладони в кровь — то попал прямиков в самую гущу кредонских матросов.

«Вылетев» из переплетения парусов, и облаков дыма, храбрый лейтенант сумел застать, не ожидающего от него подобной глупости врага, врасплох.

Чья-то шею хрустнула, когда он отпустив веревку примерно на высоте двух своих ростов, сверзился кому-то на голову. Но и сам воитель, не удержался на ногах, и опрокинулся на бок.

Быстро перевернулся на спину, выдирая из-за кушака пистолеты. Спустил курки, направив стволы примерно в сторону окружившей его толпы, а сам — кувырком ушел в сторону, и долбя налево и направо по чему ни попадя рукоятками пистолетов, пробился к стоящей посреди палубы клетке с курами. Прислонился к ней спиной, вырвал, ободранными ладонями, шпагу из ножен, и сразу сделал первый выпад.

Следующие несколько минут, Ренки был весьма занят, отбивая целящееся в него железо, разя шпагой и долбая по головам и рукам рукоятью, зажатого в левой руке пистолета.

Пришлось ему совсем не сладко — как бы не был искусен, и какую бы резвость не выказывал оу Ренки Дарээка — тут бы пожалуй и пришел конец этой линии его славного рода…

Но воспользовавшиеся заминкой в рядах врагов, тооредаанцы усилили напор, и прорвали наконец вражеский строй.

Ренки почти не удивился, когда услышал знакомые голоса, и увидел пробивающуюся к нему «банду». По центру шел громила Гаарз, вращая над головой мушкетом, и круша черепа тем, кто не удосужился увернуться от превратившегося в дубину, приклада.

С правой стороны от него шел Готор, скупыми экономичными движениями отражая шпагой метящие в здоровяка удары, и даже успевая поражать тех кто не был достаточно разумен, чтобы податься назад.

С левой стороны, тем же занимался Киншаа, ловко орудую штыком винтовки, а позади вышагивал Дроут, чьи глаза опытного мошенника, кажется успевали видеть на все 360 градусов, и замечать любую опасность.

За «бандой» в прорыв устремились и прочие тооредаанцы — солдаты и матросы, ощетинившимся сталью ежом, напирая на своих врагов.