Анатолий Чубайс - Приватизация по-российски

В итоге, несмотря на первые появившиеся успехи, рынок не удалось убедить в том, что это начало долговременной экономической стабилизации. При ожидаемой годовой инфляции в шесть процентов ставки по ГКО выросли до 70, 80, 90 процентов! Инвестор не верил в то, что правительство вернет ему деньги, и свои риски пытался компенсировать высокой стоимостью отдаваемых в долг средств.

Но и в этой ситуации правительство Кириенко продолжало бороться с надвигающимся кризисом/Была принята уникальная программа экономии госрасходов — 14,8 миллиарда долларов до конца года. Все равно не убедили! Только на два дня рынок успокоился, но потом процентные ставки снова пошли вверх... И тут нельзя не сказать о причинах внешних. Рискну предположить, что именно они повлияли на ситуацию в России в не меньшей, а может, даже и в большей степени, чем ее собственные внутриполитические и внутриэкономические неурядицы.

Причина номер один — мировой кризис развивающихся рынков. Стоит ли представлять 17 августа как некую удивительную неожиданность, в то время как экономический кризис встряхнул около 50 стран мира к при этом в 10 из них окончился полной политической катастрофой — сменой президентов и правительств, а в ряде случаев — стрельбой, жертвами, кровью?.: Россия — неотъемлемая часть мира, и в ситуации всеобщего коллапса смотреть на события в собственной стране исключительно через призму отношений между Чубайсом и Лужковым, Кириенко и Березовским просто наивно.

Как и многие другие страны, Россия оказалась ввергнута в водоворот гигантского крупномасштабного процесса. Но неприятная особенность состояла в том, что она по целому ряду причин оказалась чрезвычайно уязвимым и ослабленным звеном этого общего процесса. Совершенно очевидные вещи: слабая экономика; молодой, еще не окрепший, только формирующийся рынок. Но сказалось не только это. Была еще одна особенность у нашей экономики, сыгравшая роковую роль в ситуации кризиса. И особенность эта — переразвитость финансовых рынков.

Именно за это явление нас много и упорно ругали: вот, мол, финансовые рынки стали самоцелью; вот, мол, пирамида ГКО — колосс на глиняных ногах... Тем не менее я полагаю, что явление это было далеко не столь однозначно. В бурном развитии финансовых рынков в России были и свои плюсы. Именно эти рынки стали привлекать в страну значительные финансовые ресурсы. Только объем операций по корпоративным ценным бумагам (торговля акциями компаний) в докризисные времена составлял 100 миллионов долларов в сутки. Сравните: на Украине аналогичный показатель в то время был два миллиона долларов, в Казахстане примерно столько же. Даже в Чехии, продвинувшейся по пути реформ гораздо дальше России, даже в Словакии и других восточноевропейских странах этот рынок был значительно более слабым.

Однако финансовые рынки России, переразвитые по масштабам, оказались недоразвиты по глубине, по инфраструктуре, по защищенности механизма. Роль их в экономике была большая, а надежность — слабая. И вот как раз по этим рынкам пришелся главный удар. Когда в разгар азиатского кризиса полтора-два миллиарда “азиатских” денег ушло из России — это был удар ниже пояса. Скажем, в Китае не могло возникнуть подобной проблемы, потому что там корпоративных ценных бумаг вообще не было. Там — другой путь развития. Не лучше и не хуже. Просто другой. К сожалению, ураган 1997 года обрушился как раз на ту дорогу, по которой шли мы. Что называется — не повезло...

И еще один общемировой процесс задел Россию очень больно: падение цен на нефть, газ, черные и цветные металлы. Все — основные статьи российского экспорта. Переход от положительного баланса экспорта-импорта к отрицательному всего за несколько месяцев — удар фантастически тяжелый и для более здоровой экономики. Ведь поступления от экспорта — важнейший источник валютных резервов, гарантия устойчивости национальной валюты. Лишиться же такого источника в ситуации мощнейшего финансового кризиса — это уже из области кошмаров. Но именно такой кошмар и обрушился на российскую финансовую систему. Что нас и добило.

Таким образом, в одно время и в одном месте сошлось все: два крупных общемировых процесса, наш собственные трудности и слабости, наш традиционный политический раздрай, наши просчеты и ошибки. При этом решающим фактором стали, конечно, накопившиеся бюджетные проблемы. Семнадцатым августа мы поплатились за шесть лет безответственной бюджетной политики: за годы полуреформ, за жизнь не по средствам, за необоснованные расходы, за избыточные льготы, за отраслевой лоббизм.