Дмитрий Салынский - Фильм Андрея Тарковского «Cолярис». Материалы и документы

Где Гибарян? - спросил Кельвин. - Где Сарториус?

Сарториус у себя, а Гибарян умер, — сказал Снаут. Он наклонился и поднял пластмассовую грушу.

Как - умер?

Самоубийство...

Но позвольте, — сказал Крис, — я знал Гибаряна, это был жизнерадостный человек. Он никогда...

Он все время находился в состоянии глубокой депрессии, — прервал его Снаут, — с тех пор,... как у нас начались эти... беспорядки. Вот что, отдохните, примите ванну, занимайте любую комнату и через час приходите.

Я хотел бы встретиться с Сарториусом, — сказал Крис.

Попозже, — сказал Снаут, - тем более что он вряд ли отопрет. Он наверху, в лаборатории.

Доктор Снаут, — сказал Крис, — я никогда не встречался с вами, но

знаю вас... по рассказам... Я понимаю, что произошло нечто чрезвычайное. И, может быть,...

И вдруг Крис заметил, что Снаут не слушает его, а с беспокойством смотрит куда-то в угол, за шкаф.

Доктор Кельвин, — сказал он, — приходите через час, прошу вас, — добавил он внезапно каким-то другим тоном. - Идите, отдохните.

Хорошо, — сказал Крис, — я приду через час.

Послушайте, - окликнул его Снаут, — если увидите нечто необычное, старайтесь... держите себя в руках.

Что увижу?

Неважно. Главное, помните: вы должны быть готовы... Знаете, лучше приходите вечером или ночью. Или нет, приходите, когда наступит голубой день, — он устало провел ладонью по лицу.

Круглый коридор был пуст.

Кельвин осторожно приоткрыл одну из дверей. Комната была похожа на корабельную каюту. Выпуклое окно глядело в океан, который жирно блестел под солнцем. Здесь было все то же: книги, шкафчики с реактивами. В углу стоял шкаф с открытыми дверцами. В нем были комбинезоны, рабочие халаты, противорадиационные сапоги и висело несколько аппаратов с масками.

Крис защелкнул дверной замок и, оглянувшись, подтянул несколько тяжелых ящиков, забаррикадировав ими дверь. Он едва стоял на ногах от растерянности и нервного напряжения.

Потом Крис отодвинул шкаф: за ним открылась в нише миниатюрная ванна. Вода принесла облегчение. Вытершись насухо, он взял в шкафу легкий тренировочный костюм.

Постепенно Крис начал успокаиваться. Он сел в кресло, чтобы несколько упорядочить мысли. Вдруг что-то вспыхнуло. Крис вздрогнул, потом улыбнулся - зажегся свет. Какой-то элемент среагировал на наступающие сумерки. Но теперь Крис уже не мог сосредоточиться, а сидел с колотящимся сердцем, и ему казалось, что чей-то тяжелый, неподвижный взгляд упирается ему в спину. Не выдержав, Крис резко обернулся. Сзади никого не было.

Шторы на круглом окне были отдернуты. Крис подошел к окну. Темнота смотрела на него - бесформенная, безглазая, не имеющая границ. Ее не освещала ни одна звезда. Крис торопливо задернул шторы и вышел в коридор.

Снаружи проникал плач ветра. На двери, почти у самого пола, прикрепленная пластырем, висела прямоугольная карточка. Кельвин нагнулся и прочитал:

ЧЕЛОВЕК 3

3 В оригинале буква «К» нарисована карандашом задом наперёд, как в фильме, но сверху

исправлена ручкой на обычное начертание.

Кельвин тихо, словно скрываясь от невидимого наблюдателя, нажал ручку двери с табличкой «Д-Р ГИБАРЯН».

Это была большая комната с высоким панорамным окном. Вдоль стен тянулись полки и стеллажи. Содержимое их, беспорядочно вываленное на пол, громоздилось между креслами. Растерзанные книги были залиты жидкостями из разных колб и бутылок. Под окном лежало перевернутое бюро с разбитой лампой на выдвижном кронштейне, рядом валялась табуретка, две ножки которой были всажены в наполовину выдвинутый ящик бюро.

Кабина выглядела, словно после погрома. Кельвин осторожно подошел к шкафу и заглянул внутрь. Одежда была скомкана и втиснута в один угол, как будто в шкафу кто-то прятался. Узкое зеркало на его внутренней створке отражало часть комнаты. Кельвин углом глаза заметил какое-то движение, резко обернулся, но тут же понял, что это его собственное отражение.

Заметив выдвинутый на середину стола кинопроектор, стоявший напротив экрана, наглухо укрепленного на противоположной стене, Кельвин подошел к окну и почти машинально нажал кнопку включения. Тут же погас свет, и на окна со звоном наползли светонепроницаемые жалюзи. Сначала экран светился ярким пульсирующим светом, затем резко потемнел, и на нем возникло изображение небритого осунувшегося человека.

Кельвин вздрогнул. Это был Гибарян. Тот некоторое время сидел, опустив взгляд в блокнот, который держал в руках, и молчал. Затем откашлялся и, подняв голову, посмотрел прямо в глаза Кельвину. Это был взгляд смертельно уставшего, замученного человека.