Дмитрий Салынский - Фильм Андрея Тарковского «Cолярис». Материалы и документы

Он хотел убежать, когда увидал меня, — ответил Бертон.

Кельвин-старший с недоумением посмотрел на Криса, потом на Бертона.

Будет тебе, Анри, - оказал он. - Извини, но у тебя совершенно испортился характер с тех пор, с тех пор,... как с тобой поступили несправедливо. Да, я считаю, что с тобой поступили несправедливо! Это мое убеждение.

Ты напрасно оправдываешься, Ник, — сказал Бертон, — Я понимаю Криса. У стариков, не видавших давно друг друга, встречи бывают удивительно шумные, — он обернулся к Крису. — Вы, верно, хотели придти попозже, когда шум уляжется, а?

Крис неловко улыбнулся.

Его можно понять, — сказал отец, — он действительно замотался, работал всю ночь.

Вы биофизик? — спросил Бертон.

Нет, психолог, — ответил Крис.

Тем лучше, — сказал Бертон, — а о такой анекдотической личности в соляристике, как Анри Бертон, вы слыхали раньше?

Анри, — сказал отец, — не сейчас и не здесь на пороге... Прими душ, отдохни.

Нет, мне просто интересно, — сказал Бертон.

Я изучал историю соляристики по учебнику Шеннона, — стараясь

говорить как можно мягче, сказал Крис, — там несколько слов сказано и о вашей... э... э... э... гипотезе.

Гипотезы бывают у кабинетных ученых, — неожиданно вспылив, возмутился Бертон, — а не у пилотов... Я все видел собственными глазами... Понимаете?.. И так ясно, как сейчас вижу вас.

Что же вы там видели?

Во всяком случае, то, что не вычитаешь из учебников Шеннона.

Марта! — обернувшись к дому, крикнул отец.

На пороге показалась рыжеволосая женщина.

Проводи гостей в их комнату. Отдохни, Анри.

Мальчик перестал дразнить собаку и с озорным интересом смотрел на своего деда. Бертон схватил его за руку и поднялся по ступеням вслед за Мартой. На пороге он остановился и крикнул Крису:

Я знал вас вот таким, как мой внук, и у вас была дурная привычка забираться в малинник и совать малину в нос и в уши, только не в рот!

Мальчик засмеялся. Бертон сердито посмотрел на него и скрылся в доме. Внук отправился за ним следом.

Отец и сын некоторое время молчали.

Ты должен его извинить, — оказал отец, — его биография сложилась не совсем удачно... Я прошу тебя побороть предубеждение, которое сейчас усилилось, очевидно, и отнестись к нему с вниманием.

Отец, — сказал Крис, — через неделю я улетаю на пятнадцать лет... Может, даже на семнадцать. Мне хотелось бы провести эту неделю только с тобой.

Дело не в том, что мы с Бертоном летали на допотопных ракетах, — помолчав, сказал отец. — В нашей молодости многое было другим... Еще были живы старики, которые помнили последние войны... Инвалиды и вдовы последних войн... Тебе не понять этого, но тогда еще по инерции существовал страх перед возможностью гибели нашей человеческой цивилизации. Хоть и тогда уже не было границ и исчезло социальное неравенство, мир уже был един, но инерция прошлого еще долго, подобно призраку, витала над нами. Я не согласен с Бертоном, он озлоблен и всюду видит козни... История с Бертоном - серьезная трагическая ошибка. Я уверен... почти. Может быть, здесь был ключ к разгадке тайн Соляриса, над которыми человечество бьется уже двести 1лет. В свое время я был вторым штурманом у Бертона. Ты не представляешь, что это за человек, Крис.

Пока отец говорил, Крис стоял и смотрел на него. Он слышал голос отца и думал о том, что отец уже стар и, может быть, не дождется его возвращения из экспедиции. Крис любил своего отца. Правда, с годами он на людях стал немного шумен и говорлив, но сейчас, накануне отъез-

1 В режиссёрском сценарии - «сто».

да, это не имело значения. Нежное чувство к отцу овладело Крисом. Он наклонился и поцеловал его в плечо.

Ты чего? - удивленно спросил отец.

Я пойду к себе, — сказал Крис.

Послушай, Крис, — окликнул он 2сына, когда тот уже поднимался на крыльцо. - Ты, кажется, взял с собой фотографию матери... Ту, которая висела у тебя в детской, над кроватью... Оставь ее, я привык к ней...

Хорошо, — сказал Крис.

Он поднялся по лестнице на второй этаж и вошел в детскую. Это была большая комната, где в углу, по прихоти отца, по-прежнему лежали старые игрушки Криса. Крис посмотрел на них, потом подошел к письменному столу, заваленному книгами, графиками, кассетами с микрофильмами, сел и раскрыл книгу. Но тут же встал, подошел к чемодану, достал оттуда небольшой портрет матери и повесил его на старое место. Ma- тери Криса на этом снимке было тридцать с небольшим. Это была женщина с открытым, несколько грубоватым лицом. Крис долго смотрел на нее, и ему вдруг показалось, что она тоже смотрит прямо ему в глаза, точно хочет что-то сказать. Он отвернулся и прикрыл руками усталые глаза.