Майкл Каннингем - Плоть и кровь

— А теперь что собираешься делать? — снова спросил Мэтт.

— Собираюсь положить тебя на кровать, — ответил Вилл. Он надеялся, что в голосе его прозвучал приказ, а не просьба. При всей его решимости вести себя с отеческой добротой Вилл не мог избавиться от чувства, что ему предстоит экзамен, который он либо выдержит, либо провалит.

— Лечь я и сам могу, — спокойно сообщил Мэтт. И лег поперек матраса, приняв непринужденную позу и сцепив под затылком руки. В подмышках его щетинились золотистые волоски, и Вилл вдруг рассердился. Этот малый слишком самоуверен, слишком исполнен сознания своей правоты.

— Не двигайся, — сказал он. — Лежи как лежишь.

Он опустился на колени, сжав своими бедрами бедра Мэтта. Он знал, что выглядит в этом лишенном теней свете бледным и костлявым. Ну и пусть. Пора приниматься за дело. Он тронул языком каждый из бледных сосков Мэтта, мягко прикусывая их, неторопливо прошелся губами, сползая вниз, по его животу, по елочке волос. Он ощущал запах одеколона и самого Мэтта, легкий, но резкий, похожий на запах железа в морозный день. Он провел губами вокруг Мэттова члена. Член был маленьким, прямым, с темно-красной головкой и более светлыми красными кольцами на стволе. Вилл целовал бедра Мэтта, полизывал мошонку, легко потягивал губами лобковые волосы. Мэтт застонал, и Вилл начал покусывать его бедра, зарываться языком под яйца. Он думал о своем языке как о пламени, а о теле Мэтта — как о кастрюльке с водой, которую следует вскипятить. Вот здесь. А теперь здесь. Пламя должно касаться тебя повсюду. И скоро ты закипишь. Бедра Мэтта начали подергиваться, и Вилл позволил себе легонько тронуть губами черенок его члена. «Оу!» — вскрикнул Мэтт, и Вилл тут же отнял губы. Помучайся, думал он. Пожелай этого.

— Перевернись, — сказал он.

— Мне и так хорошо, — ответил Мэтт. Голос у него стал тоньше, гортаннее.

— Перевернись. Делай что тебе говорят.

К немалому его удивлению, Мэтт подчинился. Вилл увидел золотистые мышцы его спины, пуговицы позвоночника. Увидел зад, такой прелестный и невинный, что у Вилла пересохло во рту. Он обожал мужские зады, самую кроткую, самую детскую часть любого мужчины. Увидев голый мужской зад, вы понимаете, что его обладатель, агрессивный, мускулистый и важный, был когда-то маленьким и пугливым.

Вилл лизнул испод Мэттова колена и принялся неторопливо сдвигаться от него вверх. Мэтт снова застонал. Бедра его уже ходили ходуном. Добравшись доверху, Вилл лизнул складочку, помечавшую соединение бедра с ягодицей. Ему не верилось, что он — полный хозяин этого огромного тела. Он прошелся языком до всхолмия правой ягодицы, укусил ее — немного сильнее, чем намеревался, однако Мэтт, судя по всему, возражений против этого не имел. Вилл покусывал его зад и ощущал себя могущественным и большим, как никогда. Людоедом, изловившим миссионера. Большой белый человек из мира денег и ружей был сейчас просто едой, блюдом. Язык Вилла вскользнул в расщелину Мэттова зада. От зада исходил кисловатый, человеческий запашок, вызвавший у Вилла обновленный прилив желания и гнева. О собственном удовольствии он не помышлял. Он должен был пожрать Мэтта. Должен был возобладать над его телом так, чтобы Мэтт никогда больше не смог почувствовать свое превосходство над кем бы то ни было. Никогда не смог бы глумиться. Вилл провел языком по складке между ягодицами, вставил его кончик в анальное отверстие. Да, белый человек, да, торговец оружием, в тебе нет ничего такого, чего я не мог бы съесть. Твои ружья бессильны против языка и зубов того, кто по-настоящему голоден. Я поедаю тебя со всеми твоими правилами. С твоей глумливостью. Я поедаю тебя. Сейчас.

— Оуу! — выкрикнул Мэтт. — О Господи!

— Повернись снова, — приказал Вилл. Мэтт подчинился. Теперь член его был напряжен так, что, пожалуй, мог бы и лопнуть. Вилл лизнул его мягкий красный кончик. Мэтт дышал стесненно и быстро, как спринтер. И с каждым выдохом постанывал, издавая низкие, молящие звуки: «Оу? Оу? Оу?» Вилл обхватил член губами. Вот теперь я съем самую главную твою часть. Ты уйдешь в меня и никогда уже к себе не вернешься. Я съем тебя, и часть твоего существа останется во мне навеки. И он принял в себя весь член Мэтта. Рот Вилла двигался вверх и вниз, не очень быстро. Он пощипывал яйца Мэтта, потом погрузил палец в глубину его зада.

Мэтт кончил с тонким взвизгом, которого Вилл не ожидал. Бедра Мэтта стиснули голову Вилла, и он затерялся в этой плоти, уши его были зажаты, рот полон спермы.