Admin - i 34c69a6b417e3939

Странные они, эти художники.

На Духову Ночь актёры решили устроить уличное представление. Пьесу выбрали старинную, с кучей символики и условностей. Речь шла об одном герое, урвавшем у богов волшебный меч. Боги согласились сделать смертному такой подарок, но поставили условие: у этого оружия всегда должен быть хозяин, иначе проклятие постигнет род человеческий. Но бравый герой, разумеется, решил за все последующие поколения разом, и принёс в людской мир вещь, которую уже нельзя было вновь спрятать в мире божественном. И когда он всё же умер от старости, окружённый детьми и внуками - редкое явление для геройской братии - меч покинул ножны в ожидании нового хозяина.

Мне всё казалось, что история - с подвохом. Слишком уж простое условие - чтоб у вещи всегда был хозяин. Кто ж откажется от великолепного холодного оружия, хотя бы и в наше время? Коллекционеры и музейщики с руками оторвут. А уж в Тёмные века, когда это был вопрос выживания... Нет, не сходится. Либо боги героя надули, умолчав о последствиях владения этим мечом, либо часть легенды до нас не дошла.

Впрочем, лезть с этим к актёрской братии я не стал, страсти и так кипели нешуточные.

- Мы должны сделать маски основных характеров, как в древнем театре.

- Это бред! Какая тогда будет актёрская игра?!

- Санни, искусство - это условность.

- Но не до такой же степени!

- Ребят, стоп, у меня идея! Да, пьеса из Тёмных веков, но давайте уберём рассказчика. Пусть действие идёт своим чередом, без пояснений.

- Хорошо, а кто тогда скажет финальную фразу про меч, ушедший в мир?

- А давайте сделаем это... образно. Уйдут оплакивающие, и на сцену выйдет...

- Посланник богов?

- Нет, боги отступились от меча. Пусть это будет судьба.

- А это идея. Рок, фатум - важный элемент пьес той эпохи, а мы выведем его на сцену.

- Лады, как ты себе всё это представляешь?

- А кто меня всё время перебивал? В общем, уйдут оплакивающие, и на сцену выйдет судьба.

- В маске. Потому что в лицо её никто не знает.

- В маске. Вынет меч из ножен, поднимет его вверх, над людьми, и уйдёт в зал.

- В какой ещё зал, мы на улице выступаем.

- Тем лучше. Это Круглая площадь, от неё несколько улочек расходятся в разные стороны. В одну из них судьба и уйдёт.

- А это классная идея.

- Хорошо, а кто сыграет судьбу?

- Ну... Эээ... Дэй!

- Что?! - я чуть не подскочил на подоконнике.

- Дэй, ты сыграешь судьбу? - я призадумался, было ли это вопросом.

- Стоп, люди, задний ход, - я отложил книгу, - У меня актёрских талантов - кот наплакал. Да я и не занимался этим никогда.

- А кто с невинным видом впаривал квартирному хозяину, что приехал на каникулы к дяде? И про школьные нагрузки, от которых просто необходимо отдохнуть? Не прибедняйся. Тем более тебе и говорить ничего не придётся.

Ну, впаривал. Так там стимул несколько другой, как на вокзале, когда убедить полицейского в том, что родители отошли и сейчас вернутся, нужно просто позарез.

- Почему я?

- Потому что все роли уже распределены.

- Все? А кто-то должен был играть рассказчика...

- Мэл не тянет на судьбу, хоть ты тресни. А у тебя внешность экзотическая. Соглашайся!

Я обвёл взглядом собравшихся. Комната у Эстер - актрисы, у которой я брал книги - тесная, так что сидели на всём: на стульях, кровати, даже на полу.

- Ладно. Я попробую. Только попробую.

И начались мои мучения. Казалось бы: в чём проблема? Пройти несколько метров сцены, принять меч у лежащего на возвышении Эмбера, пафосно показать его зрителям и не менее пафосно спуститься со сцены. Всё? Нет, не всё!

- Иди медленнее! Ты - судьба, ты неизбежен, тебе некуда торопиться! Так, сначала.

И так - раз десять за репетицию. Я тихо ругался. Я говорил, что в гробу видел такое творчество. Но каждый вечер всё начиналось сначала.

Параллельно с этим подбирали костюмы. Костюмерная маленькой труппы по большей части состояла из вещей, вышедших из моды лет десять-двадцать назад, зачастую перешитых во что-то универсальное. Впрочем, были и костюмы, напоминающие исторические, но при ближайшем рассмотрении оказывалось, что вышивка на платье королевы - на самом деле узор, отпечатанный на ткани, и местами уже осыпается, а сапоги благородного разбойника - перекрашенные армейские, но старого образца. Заведовала всей этой пахнущей нафталином сокровищницей Аннабель, она и в обычные дни носила синие и голубые платья старинного покроя и укладывала толстенные косы в сложные причёски. Она же была гримёром. Как-то Аннабель выловила меня после репетиции и затащила в забитую коробками и вешалками комнату, заставив примерять найденные вещи. Чёрные бриджи пришлись впору, рубашку с широким рукавом вроде тех, в которых поднимались на эшафот приговорённые аристократы в кино, явно придётся ушивать в плечах. Армейским сапогам я вообще обрадовался как родным - не придётся ходить в костюмной обувке на тонюсенькой подошве. Отвертеться от плаща из чёрного шёлка (искусственного, разумеется), не удалось.