Михаил Поляков - Нам бы день продержаться. Дилогия

Выхожу из машины и с удовольствием разминаю ноги. Лица моих солдат тревожны. Остановка им не нравится, так и мне не нравится, но кто-то должен о нашем тыле озаботиться. Мы последние в колонне. У нас РПГ, шесть выстрелов, ПКМ с двумя коробками по сто и двумя по двести пятьдесят. Снайперка. Два автомата. Обойти нас тут могут только птицы. Единственное, что мне сильно не нравится, это то, что место для засады хорошо только для левшей. А мы все, кто со мной, ловим брошенный коробок спичек правой рукой. И если придется стрелять, то надо будет высовываться из-за поворота и показывать при этом полностью свой левый бок и весь корпус. Но реше-ние есть. Если пройти назад по дороге, то можно вскарабкаться на почти отвесную скалу по осыпи. Подъем крутой, но не смертельный. А сверху, с высоты пятидесяти метров, контроль над двумя колеями, пробитыми в скалах, будет полным. К тому же дорога делает в этом месте петлю, огибая рельеф. И вся эта полуокружность видна сверху как на ладони и просматривается, и простреливается на все сто процентов. Пока мы карабкаемся вверх, водитель уезжает в сторону заставы с приказом заправиться, проверить воду, масло, поесть, попить, умыться, и как только ему скажут, то мгновенно вернуться за нами на «уазике» с двумя ящиками патронов, шестью выстрелами, магазинами и запасными коробками к пулемету. Как он это успеет сделать, меня не волнует. Я дублирую свою команду Боре и даже жалею его. У него там сейчас на заставе дел выше крыши. А мы тут из камней бойницы строим и примериваемся к своим секторам обстрела. Позиция просто кошмар для тех, кто едет внизу по дороге.

– Косачук! Ориентиры: первый – дальний поворот, второй – от поворота сто метров вдоль дороги отдельный камень, третий – арча у изгиба ближе к нам. Определи дальность, выдай гранатометчику, мне и на пулемет, – командую снайперу. Пусть делом занимается, а я, пожалуй, к пулеметчику вторым номером приклеюсь. Там и обзор лучше, и коробки ему будет кому подавать. Мамедов мне рад. Ну да, когда еще начальник заставы ему прислуживать будет у пулемета? А тут лафа.

– Мамед? – Подхожу ближе, плюхаюсь в пыль и разглядываю местность под нами в бинокль с локтей и лежа.

– Я, тащ лейтенант, – говорит с интонацией усталого и не по теме обиженного старого воина. Все сейчас на заставе. Там завтрак, вода. Куча ин-тересных вещей в кузове «КамАЗа». Новости, которые можно узнать от тех, кого вытащили из зин-дана, а он тут, со мной греется на солнцепеке высокогорья. И ни одной арчи, чтоб под тень спрятаться, нет. А воды во фляжке – ек, бывшим пленным отдали всю.

– Слышь, Мамед, а наши сейчас «КамАЗ» разгружают. Ох и напашутся они там. Надо бы нам быстрее свое тут отсидеть, и к ним – на помощь. А? Как думаешь? – С этой стороны Мамедов проблему нашего отсутствия на заставе еще не изучал. Он задумчиво поднял брови.

– А вдруг эти по дороге? А там застава не прикрыта? Надо, тащ лейтенант, тут еще часок посидеть в засаде, – выдает мне Мамедов.

– Ничего, как Файзулла с той стороны щели приедет на позицию и «окопается», так и снимемся, – успокаиваю я его и прислушиваюсь. Вроде тихо. Пока.

– Тащ лейтенант? – не унимается Мамедов.

– Чего тебе, тарахтелка? – вполне доброжелательно говорю и не отрываюсь от бинокля.

– А что будет, товарищ лейтенант? – Солдат смотрит на меня, как на Стену плача евреи. И у него в вопросе столько всего наворочено! И страх за то, что произошло, и неопределенность нашего будущего. И тревога за родных и близких. И конечно, мысли о себе, как о личности в этом мире, который нам достался после бомбардировки. У лейтенанта мысли те же. Только ему тяжелее. Мамедов только о себе и своем окружении думает сперва, а лейтенант обязан сначала о них, о подчиненных, соображать, а потом о своем. Но ведь он тоже человек. Переживает он о семье, что на Украине. Пытается расчет времени сделать, шансы высчитать для своих на то, что они живы. И верит, верит, верит лейтенант, что встретится с женой, дочкой, родителями. Очень ему надо верить. Иначе, зачем это все, то, что он делает. И цель у лейтенанта близкая и вполне выполнимая. Добраться до Кушака. Забраться в убежище. Вытрясти коды управления из майора. И пошел он нах со своим целеуказанием. Посмотреть – что там, под Днепропетровском, творится. Догадку свою фантастическую подтвердить или опровергнуть. Пограничникам дать возможность свои думы проверить. А уж если связаться можно будет с кем-либо из тех мест, откуда они призывались, то пусть бы там и не было ничего, но уже это одно стоит и смерти, а уж тем более – жизни. И нет ничего хуже неизвестности и безысходности, когда твои горы окружает выжженная и безлюдная территория, по которой бродят кровожадные и бесчеловечные законы выживания радиоактивных джунглей.