Евгений Введенский - Либерия

— Послушай! То, что ты сейчас делаешь, — это очень-очень плохо, — тихо сказал я, глядя девушке прямо в глаза и пытаясь вложить в эту фразу то, какое мучительное сожаление я испытывал по поводу ее постыдного поведения. В этот момент я напомнил себе проповедника, убеждающего закоренелого грешника в том, что ему нужно немедленно изменить свою жизнь, если он не хочет попасть прямиком в ад.

В ответ девушка лишь снисходительно усмехнулась — как взрослый при виде несмышленого ребенка, который в очередной раз сказанул какую-то забавную нелепицу.

— Ладно, пойдем вместе искать твоего друга, — сказала она после непродолжительной паузы. — Только без шуток!

Мы вышли из уборной и двинулись на поиски Гены. Девушка цепко держалась за мой локоть обеими руками. Мне казалось, что встречные африканцы при виде нас понимающе ухмылялись.

Гена стоял у бара в ожидании, пока ему нальют очередное виски со льдом. Увидев нас, он все понял без объяснений.

— Сколько хочет? — спросил он, нагнувшись ко мне.

— Пятьдесят.

Кивнув, он достал из кармана деньги и протянул девушке. Пересчитав купюры, она дружелюбно хлопнула меня по груди и неторопливо зашагала прочь, высоко подняв голову и с достоинством виляя бедрами.

Я пытался что-то сказать в свое оправдание, но Гена меня перебил:

— Скажи спасибо, что она не попросила двести. Все равно пришлось бы заплатить.

— Понятно, — сказал я. — Но все-таки запиши это на мой счет, окей?

— Да ладно, будем считать, что это часть наших общих расходов на отдых, — сказал Гена, покачиваясь из стороны в сторону. — У тебя что, совсем денег нет? Давай я тебе дам сто долларов, чтобы у тебя свои были. Но только это уже будет из зарплаты, конечно.

Я положил мятую сотенную купюру в карман рубашки и сел на диван. Напротив устроились Гена и худая высокая африканка, с которой он познакомился за время моего отсутствия. Помахав официантке, Гена заказал нам всем по виски со льдом.

— Сама прибилась, — прокричал Гена мне на ухо. — Прикинь, она говорит, что ее зовут Фанта! Хорошо хоть не Кока-Кола.

Итак, моей первой работой в Либерии стал перевод беседы Гены и Фанты.

Отхлебнув виски из стакана, Гена кричал мне на ухо:

— Скажи ей, что я самый модный музыкальный продюсер в Израиле.

Девушка кивала и загадочно улыбалась.

— Скажи ей, что здесь играет старая музыка, — продолжал кричать мне на ухо Гена. — У нас в Тель-Авиве эти песни уже отзвучали полтора года назад! Переведи, что я ей запишу диск с самыми новыми песнями, которые здесь еще никто не слышал.

Девушка кивала и загадочно улыбалась.

— Переведи ей, — кричал Гена, — что я учился танцевать в самом лучшем шоу-балете мира, "Тодес" называется. Когда я выхожу на танцпол, вокруг меня сразу собираются все девушки в клубе, и возникают проблемы с их парнями. Поэтому обычно я не танцую на дискотеках.

Девушка продолжала загадочно улыбаться и кивать.

— Скажи ей, что я хочу иметь постоянные отношения, а не на одну ночь, — прокричал Гена и уточнил для меня: — Это я специально ей так говорю, чтобы не борзела.

На этот раз Фанта наконец нарушила молчание и сказала с обворожительной улыбкой:

— Я — домашняя девочка. Живу со своими родителями, хожу в школу. Сюда я в первый раз пришла, со своей подругой. У нее сегодня день рождения.

Пригубив виски, она брезгливо поморщилась и поставила стакан на стол. Длинные худые пальцы на длинных худых руках заканчивались длинными блестящими накладными ногтями. Полные алые губы казались огромными на темном вытянутом лице со впалыми щеками. В ушах покачивались гигантские круглые кольца.

После этих слов Фанты в разговоре наступила пауза. Темнокожая девушка сидела, облокотившись на стол и выставив в сторону бедро, и покачивала в воздухе сандалией, которая болталась на большом пальце ее ноги и, казалось, в любой момент могла свалиться на пол. Фанта со скучающим видом скользила взглядом по залу и, казалось, была не слишком впечатлена своим кавалером. Гена выдыхал сигаретный дым через ноздри, отпивая виски из стакана большими глотками и пристально, с головы до ног, разглядывая длинноногую красавицу. По его полному лицу стекали капельки пота.

Расправившись с виски, Гена решительно встал, взял Фанту за плечо и громко сказал ей на чистом английском языке:

— Let's go! Dance!

Фанта кивнула, и они зашагали вниз по деревянной лестнице. Гена шел, качаясь из стороны в сторону; одной рукой он по-хозяйски обнимал Фанту за плечо, а во второй держал дымящуюся сигарету. Прямо передо мной на столе лежали зажигалка и пачка сигарет... Вообще-то, в своей новой жизни я хотел бросить курить; тем более, что я с детства страдал от астмы, а никаких лекарств на случай приступа у меня с собой не было. Но только в этой новой жизни я отчего-то не чувствовал себя хоть сколько-нибудь новым. Я вытащил из пачки сигарету, щелкнул зажигалкой и жадно затянулся. И вот я сидел здесь, вдыхая и выдыхая сигаретный дым, неживой и неподвижный — как бессмысленная деревянная колода, лишенная мыслей и чувств, — и тупо смотрел по сторонам.