Москвин - Плоский мир

Берестов внимательно посмотрел на него, но Застольный уже отвел взгляд, развернулся и направился в Большую комнату; Михаил последовал за ним.

Что-нибудь да можем…

-Вот он наш несчастный! – пафосно воскликнул Петр Николаевич, - давайте хоть как-нибудь его утешим.

-Пожалуй, дадим ему вина, - высказал идею Фрилянд, - Берестов, будете вино?

-Да, не откажусь.

-Положа руку на сердце, мы только тебя и ждали, чтобы обсудить случившееся, а ты пришел и послал все это к чертям, - сказал Застольный.

-Неправда! Если хотите, обсуждайте, - отмахнулся Берестов и прибавил шутливо, - но вы только потому хотите меня в это втравить, что сами уже вдоволь насплетничались и жаждете заполучить объект своих сплетен.

-Пускай, вам это безразлично, а наши сограждане? – осведомился Староверцев.

-Что «наши сограждане»?

-Им очень даже не безразлично, ведь, готов спорить, скоро Великовский получит повышение, - сказал Асторин.

Рассказ Пименова

Как только он договорил – в следующий же момент раздался звонок в дверь.

-Мы разве ждем еще кого-то? - спросил Берестов.

-Нет, я понятия не имею, кто бы это мог быть, - пожал плечами Застольный и снова направился к входной двери.

Кого вы думаете мы увидели спустя полминуты? Великовского!

Я как-то смотрел фильм, в котором случайное появление главного героя во вражеском лагере выглядело настолько неожиданно, что все его неприятели чуть не попадали со стульев, а у одного из них, больного старика, начался сердечный приступ. Нет, это как-то неправдоподобно, гротескно. В жизни все по-другому: если у старика случается удар, то только через два дня после эпизода, когда человек, забытый, лежит дома один, в сырой постели и некому прийти ему на помощь, а люди, столкнувшись с подобным событием, за редким исключением держат эмоции в себе и если и стараются избавиться от помехи, делают для этого лишь короткие уколы. Нет, никто из нас не был шокирован, но, разумеется, по нашим лицам можно было прочитать те чувства, которые охватили нас в первый момент, а когда Фрилянд поставил на стол бокал вина, я заметил, как дрожит его рука. Таксист снял очки и, что-то нервно насвистывая, принялся старательно протирать их.

-Что ему еще здесь понадобилось… - пробормотала Агафонова.

-Просто он не мог другое время выбрать, - я подморгнул ей и сделал саркастическую мину, стараясь схватить ускользавшее спокойствие.

Разумеется, все мы рассчитывали, что Великовский очень быстро ретируется, - ведь не просто так он пришел в гости к подчиненному, «чайку испить», и действительно ему нужно было забрать какие-то бумаги. Но раз уж в этот вечер начали происходить непредвиденные вещи, так просто нам не удалось бы от них отделаться. А случилось вот что: поначалу заглянув к Застольному всего на минуту, но увидев гостей, Великовский почему-то тотчас же решил задержаться и присоединился к нашему обществу.

-Ого, я вижу, у вас собралась очень теплая компания и вечеринка-то по большей части министерская. Фрилянд здесь… здравствуйте, дорогой… и мой зять расслабляется. Ну, ничего, Миша, все будет хорошо, как-нибудь уладим, - весело улыбаясь, он потрепал его по плечу.

-А зачем вам зонт в ясную погоду? – холодно осведомился Староверцев.

-Что?.. Ах, это, - Великовский воздел зонт над собой с таким видом, будто праздновал победу, - да прихватил случайно из дома, бывает у меня! Кстати говоря, чего только с этим зонтом не случалось, он дико старый. Один раз, к примеру, я чуть было не поставил им подножку автомобилю, но вовремя спохватился, - он так весело расхохотался, что и мы, глядя на него не могли не улыбнуться, - ох, а можно чаю, есть у вас?

-Да, я приготовлю, - кивнул Застольный, все еще стараясь нахмуриться, - вот ваши бумаги.

-Ох, спасибо, уже и позабыл, а ведь как они нужны мне были! Впрочем, теперь подождет. Уж больно хочется провести время в таком симпатичном кругу. Так про что я там говорил?

-Про зонт, - лаконично напомнил ему Староверцев.

-Ага… да-да-да, точно... - не знаю, понял ли Великовский, что никого из присутствующих не видит впервые, но он до сих пор никому не намекнул представиться, вот я и подумал, неужели и таксиста он когда-то запомнил? Но в таком случае у него непременно должны были бы зародиться подозрения, - знаете, я очень люблю такие зонты, с ручкой, которая заворачивается в деревянный крюк. Как думаете, сколько ему лет?

-Тридцать-сорок, - предположил Староверцев.

-Ха-ха-ха. Нет, не угадали. Стал бы я подставлять им подножки автомобилям, если бы он был раритетом. Я пустил вам пыль в глаза, можно сказать. Ему всего год. Да, да, не удивляйтесь. У моего покойного папочки был точно такой же, вот тому действительно сорок лет, а то еще и побольше, но его я храню как зеницу ока, как талисман, и никогда не беру на улицу – он всегда дома стоит в платяном шкафу. А это – его дубликат. Вот с ним я и хожу… послушайте, кто-нибудь из вас играет в покер?