Москвин - Плоский мир

Татьяна взяла у Гордеева листок и, поднеся к глазу, прочитала то, что он написал. Потом сказала:

-Все это неправда. Ничего такого не было.

-Хорошо, пусть так. Ну а как же насчет нас с тобой? – спросил он, - впрочем, дай мне сюда этот лист, я кое-что там переправлю.

Он взял его и в последнем предложении вместо слов «в плоскость гостиной» поставил просто «в гостиную». Намек был сделан.

-И что это значит? – осведомилась Татьяна, снова посмотрев на листок.

-Это значит, что теперь все совершенно правильно.

-Я… я просила у тебя простой эскиз, - произнесла Татьяна как будто во сне, а потом вдруг сказала изменившимся голосом, в котором Гордеев узнал Великовского, - эй, Павел, проснись!

В этот момент он увидел вдруг всю плоскость комнаты, все картины разом; теперь ему не нужно было находить на каждую из них, чтобы посмотреть. Они так и поплыли перед ним, обретая причудливые фантастические краски и измененные формы… и лицо Тани… прежнее лицо…

Кто-то тормошил его за руку…

Гордеев проснулся и, открыв глаз, почувствовал, что перед ним стоит Великовский; он подвигал головой слева направо по плоскости, чтобы увидеть детали обстановки и вспомнить, где он находится, и вдруг понял, что это была его комната.

-Какая нелепость, - сказал Николай Петрович, - ты заснул в кресле.

-Такого, вероятно, не случилось бы, если бы это было кресло с пятью спинками, - заметил Гордеев, - только не подумайте, что я хочу сказать, будто они неудобные. Наоборот, они очень удобные… и предусмотрительные.

-Мне плевать на эти кресла, - коротко ответил дядя.

-Правда? А я думал… впрочем, ладно. Вы, вероятно, хотите узнать, что я сделал за утро? Я отвечу вам: нарисовал эскиз и разорвал его. Но не волнуйтесь, все получится. Наберитесь терпения и помните, что творческая жизнь – это всегда сомнения и бесконечные метания, - Гордеев выдержал паузу и присовокупил, - если вы действительно хотите создать мне нормальные условия для работы, то вам придется снять с меня этот надзор.

-Это не надзор, я просто интересуюсь твоей работой. Она очень меня волнует особенно после того, как я узнал о пути, который ты избрал, впрочем, ладно, нам не стоит спорить о том же, о чем мы спорили утром. Позволь мне только приходить к тебе каждый день.

-Конечно.

Услышав согласие племянника, Николай Петрович примирительно зашелестел газетой, которую держал в руке.

-Что вы читаете? – осведомился Гордеев.

-Тебе интересно знать? Это новый номер «Тру-Фолс». Ты только посмотри... это ужас, что творится у нас, - Великовский заслонил страницей глаз Гордеева, и художник, проведя несколько раз головой туда-сюда, прочитал начало статьи; сообщалось в ней о таксисте, который, будучи в нетрезвом состоянии, вчера поздно вечером задавил насмерть одного из министерских чиновников, Фрилянда.

-А я ведь слышал о Фрилянде. Это тот самый, который недавно ушел из вашего отдела.

-Ты слышал?

-Ну конечно. Я ведь разговаривал вчера с Застольным, он упоминал о нем. Ох, боже мой! – воскликнул Гордеев, перевернув страницу, – на фотографии он увидел вчерашнего таксиста, - и его я знаю. Он подвозил меня вчера.

-Ну и совпаденьице! Но ты только посмотри на эту морду, - Николай Петрович снова поднес газету к своему глазу и сам внимательно посмотрел, а потом вернул племяннику, - отъявленная свинья!

Как только Гордеев услышал эти два слова, ноги его сами собой, без всякого на то позволения хозяина, подняли тело из кресла и направились к линии двери.

-Простите, Николай Петрович, у меня есть важные дела, связанные с портретом. Мне снова придется походить по городу, - сказал он извиняющимся тоном.

-Что случилось?

-Ничего.

-Послушай, будь предельно осторожен. А то наткнешься на улице на такую вот свинью!.. С Софьей как-то был случай: она пошла к своей подруге посмотреть на коллекцию женских галстуков… - все остальное, что сказал ему вдогонку Николай Петрович, Гордеев не смог уже разобрать, ибо ушел из квадрата коридора; его бил озноб. Внизу он встретил Берестова, но как раз когда проходил мимо, тот закрыл глаз – толи это случайно вышло, толи Михаил, по какой-то неизвестной причине не хотел его видеть.

Только когда был уже на довольно длинной прямой от дома Великовского, Гордеев понял, что тело снова ему подчиняется. Как и в недавно виденном сне, он решил найти какой-нибудь институт или, на худой конец, школу, дабы расспросить об образовательной программе, но поостерегся брать такси, - а то слишком уж это было бы похоже на один фильм, который он посмотрел еще в раннем детстве и запомнил на всю жизнь, («Нескончаемый сон» из серии «Дом ужасов Хаммера» - название говорило само за себя, главный герой просыпался в собственном сне более десяти раз), - Гордееву неприятно было думать, что явь могла бы повторить сновидения или обратиться в них вовсе за счет его же собственных поступков. На школу он наткнулся минут через двадцать, но поскольку в городе их, скорее всего, было предостаточно, нельзя сказать, что Павлу так уж сильно повезло. Как только он увидел один из ее ярко-рыжих кирпичиков, со всех сторон окованный цементом, словно зуб – ортопедической пластинкой, - сразу мог судить, что плоскость этого здания воздвигли совсем недавно, и когда он зашел за главный вход, даже невзирая на то, что постоянно доводилось ему заслонять джутовую доску, скамейку или стол, Гордеев долго еще не мог побороть в себе ощущения, будто находится внутри пустого прямоугольника.