Admin - i f36931a51be2993b

Себе избирали охотно.

Я выбрал одну из сотни.

Она красивее казалась...

Я выбрал одну из сотни -

И сердце мое оборвалось.

Оборвалось. Не важно.

Суть, она ведь не в этом:

Я просто смотрел впервые,

Глазами смотрел поэта.

Но подступало время,

Когда ничего не исправишь,

Когда ничего не воротишь...

И вот уж стрелять мы стали.

...Мне бы лететь хотелось

С той птицей далекой рядом,

Но вот беда: я - охотник,

А значит - стрелять мне надо.

Алексей Игнахин.

Часть первая. Поединок.

Удар. И тьма. И чей-то взгляд,

И вой сирены.

Какой-то бой: чужой отряд,

Чужие стены.

Алькор (Светлана Никифорова).

Глава первая.

Ночь Воцарения Зимы.

Эвитан, Тенмар.

1

Всё повторяется. Четыре месяца назад - окровавленный нож. Теперь - дымящийся пистолет. Только на сей раз обвинение не будет ложным. Хоть третий смертный приговор вынесут за дело.

Ирия поспешно ухватила второй пистолет. Левой рукой. В цель ею не попадешь, но вот в себя... До плахи дочь лорда Таррента не доживет!

- Иди сюда! - не терпящим возражения тоном велел герцог.

Девушка мотнула головой. Оттуда ему ее не остановить.

- Лучше умереть самой!

Прости, Эйда, но спасать тебя некому. Потому что твоя сестра - все-таки дура.

- У меня нет времени. Сюда! То, из чего стреляла, - тоже!

И Ирия пошла.

Мимо лежащего навзничь Люсьена - как же жутко выглядит выстрел в голову! Мимо - стараясь не наступить на забрызганную кровью солому. И на...

Мимо умирающих глаз Вихря, погибшего за Ирию Таррент. За ее дурость! Опять - из-за нее...

Старик забрал у глупой девчонки оба пистолета. Разряженный - швырнул в солому рядом с Люсьеном. Второй - заткнул себе за пояс. И соизволил обернуться к "племяннице":

- Молчи! - В голосе - лиарский лед. - Говорить буду я.

Ирия не возразила. Сил осталось только опуститься на солому - рядом с Вихрем. Положить на колени его черную голову. И, борясь со слезами, уткнуться лицом в густую гриву.

В присутствии врагов не плачут. Но вот над мертвыми друзьями...

2

Факелы, факелы, факелы... Казнят всегда при свете. Тогда за окнами Ауэнта был весенний - такой солнечный! - день. Теперь - зимняя ночь.

Багровые отблески - факелов, бледно-золотые - десятков свечей. В зале - толпа народу, но ярче всех высвечены двое - в центре старинного зала. Лживый герцог и его лживая племянница.

Ральфу Тенмару кровавый отсвет на лице врать не мешает. А ей?

- Родители не научили моего внука не брать чужого. Он собирался украсть лучшего коня своего деда. Но не учел, что Вихрь не любит чужих! И что я плохо сплю по ночам.

Это объяснение проглотили все. Пришлось. Люсьен Гамэль пытался выкрасть Вихря. Очевидно, чтобы продать и рассчитаться с карточными долгами. Преданный хозяину конь взбесился и едва не убил незадачливого похитителя. Люсьен, защищаясь, выстрелил в Вихря. А при виде деда, заставшего злодея-внука на месте преступления, - застрелился сам. Чтобы не идти под суд.

- Почему вы не остановили его?! - Некрасивое лицо крысы-мамаши залито слезами. И сейчас ее действительно жаль. - Неужели вы и в самом деле сдали бы его властям? Неужели вам не жаль родного внука?! - она уже кричит диким зверем.

Как на ее месте любая мать. Кроме Карлотты.

Ирия застыла рядом со старым герцогом - в центре еще более старого зала. И больше нет лошадиной гривы - спрятать лицо.

Значит, придется держаться так. Представить, что на лице - маска. И как она стягивает черты. Не позволяет выдать ужас и вину...

- Жаль? Мне жаль, что я взял на прогулку племянницу! - холодно отчеканил герцог, сейчас до безумия похожий на собственный портрет. Тот самый. - Подобное зрелище - не для женских глаз и ушей.

На этом всем пришлось разойтись. Кому спать, кому - до полудня взахлеб обсуждать свежую сплетню. А кому и рыдать. Как когда-то сама Ирия - в Ауэнте. Вспоминая Анри. Или в монастыре - раз за разом видя в кошмарах залитый кровью ковер и нож в груди отца. И потом - просыпаясь и вспоминая: всё это - не сон.

Старый герцог пожелал уйти сразу после своей вдохновенной речи. Вдвоем с "единственной, кто согревает его старость" - с племянницей. Которой, как подозревала Ирия, он сейчас закатит редкостную трепку. Вполне заслуженную.

- Он всё знал, - быстро проговорила девушка, едва старик закрыл за ними дверь в свои покои. - Про меня.

- Значит - хорошо, что не успел ни с кем поделиться.

- Не успел?

- Если б успел - его родители сейчас не смолчали бы. Любому притворству есть предел... Садись. И рассказывай. Про Люсьена Гамэля. Куда ездила - узнаю сам, так что это можешь пропустить.