Руслан Мельников - Тевтонский крест

Следом за рыцарем скакал бычьешеий широкоплечий бугай с круглым лицом и таким же круглым щитом на левой руке. К седлу его приторочен второй щит – треугольный, рыцарский. Такой же побитый, с таким же облезшим гербом.

«Оруженосец», – догадался Бурцев. Правда, этот малый не только носил оружие, но и дрался не хуже своего усатого господина. Даром что из доспехов на нем – только толстая кожаная рубаха да легкая кожаная каска, укрепленная стальными полосами. Металл скупо поблескивал на ее гребне, прикрывал крепкими пластинами темя, виски и затылок. Чешуйчатые наушники застегивались под щетинистым подбородком. Серебристыми шпорами оруженосец погонял свою лошадку, заметно уступавшую по размерам и стати рыцарскому коню, страшно орал и размахивал увесистой гирькой на длинной цепи. Кистенем он ловко сшиб вражеского всадника, пытавшегося атаковать рыцаря с фланга. Противник в порванной маске и расколотом шлеме грохнулся наземь. Волчешубая пехота тут же приняла его в свои объятья.

Новый поворот боя: в ряды пехотинцев врезались, размахивая мечами, трое масконосцев. Но одного из них срубил усатый рыцарь, второму проломил череп его оруженосец, а третьего – вместе с конем – завалили копьями кнехты.

– Княжну ко мне! – прокричал усач. – Княжну!

Какой‑то кнехт бросился было к Аделаиде, но рухнул, скошенный топором всадника в клыкастой личине.

– Бежим! – Бурцев потащил полячку к краю поляны, где испуганно жалась к деревьям гнедая кобылица. Но девушка вырвала руку.

– Ты не понял, Вацлав? – глаза ее сияли. – Отныне наши с тобой пути расходятся. Вот он, мой истинный спаситель!

Княжна буквально пожирала восхищенным взглядом усача с мечом и облупившимся щитом.

– Пусть он беден, пусть за ним следует всего лишь оди оруженосец, но этот человек благороден и, в отличие от тебя, Вацлав, наверняка имеет представление хороших манерах.

– Княжна, раскрой глаза пошире! За твоим благовидным рыцарем и его оруженосцем прет целая толпа народу в волчьих шкурах. Это те же самые разбойники, что напали на тебя. Они здесь все заодно.

– Нет! Они просто ослеплены его славой и могуществом. Они благоразумно встали на сторону сильнейшего, рассчитывая в дальнейшем на его милость и грощение.

О, боже! Девчонка явно под впечатлением придворных трубадуров. Бурцев встряхнул ее за плечи:

– Опомнись, княжна!

– Оставь меня, мужлан. И беги, спасайся, пока тебя самого не настигла справедливая кара.

– Э, нет, – он покачал головой. – Мы в ответе за тех, кого приручаем. Не слыхала о таком?

– Я тебя приручать не собиралась, неотесанный русич.

Вот блин! Непредсказуемая логика княжны способна вызывать искреннее умиление. Но не сейчас, когда нескольких шагах идет такая рубиловка.

– Я имел в виду другое, Аделаида. Это я в ответе а тебя, как за…

– Прирученную собачку?!

Оба‑на! Щеку Бурцева обожгло пламя.

– Или корову?!

Еще одна хлесткая пощечина.

– Или козочку?!

Нет, это уже слишком! Не следует так часто повторять один и тот же прием. Тем более что неошпаренных щек у Вацлава‑Василия уже не осталось, а христианским долготерпением он не отличался с детства. Бурцев перехватил руку княжны на третьем замахе. «Пойдешь, княжна, со мной, пойдешь как миленькая!» Больше он ее отпускать не намерен! Раз уж навязалась на его голову!..

– Ну‑ка, хватит бодаться, козочка ты наша. Породистая.

Бурцев выдернул из кармана и – щелк‑щелк – нацепил на запястья девушки наручники. «Нежность» – так их назвали в свое время шутники‑разработчики.

– Это что, кандалы?! – удивленно охнула княжна, не веря в случившееся. – Ты надел на дочь князя кандалы? Да как ты сме…

Не договорила – Бурцев бесцеремонно подхватил ее, перекинул через плечо. И, не обращая внимания на яростные взбрыкивания, потащил к гнедой лошадке.

– Пусти‑и‑и!

Не пустил. Уложил лицом вниз на лошадиный хребет.

– Пш‑ла! – самому пришлось запрыгивать, удерживая повод, княжну и самодельное седло‑попону, почти на скаку. К счастью, сложнейший трюк джигитовки завершился благополучно.

Девушка вскрикнула от боли и возмущения, когда Бурцев одной ногой прижал к лошадиному боку ее волосы, а другой – развевающиеся ошметки подола. Так надо, подруга. Не дай бог зацепиться сейчас за ветку – сорвет обоих.

Он поддал гнедую пятками. Княжну хорошенько тряхнуло. Дыхание у Аделаиды сбилось, полячка наконец замолчала и перестала дергаться. Крики сменились стонами. Теперь девушка уже сама цеплялась за мохнатую попону.