Сьюзен Янг - Программа

- Велнес-Центр был разработан Программой как часть лечения, способ, чтобы ты общалась с другими людьми, включая и тех, что не прошли программу, в спокойной обстановке, под присмотром. Если хочешь посмотреть на него, думаю, это можно сделать. Давай просто убедимся, что ты не перестараешься. Слишком много стимулов могут нарушить процесс выздоровления…

Кевин достает из кармана коробочку, вынимает белую таблетку.

- Вот. С утра ты не принимала таблетку. Ты можешь начать волноваться, если не примешь.

Я думаю об этом. Что случится, если я не сделаю в точности так, как мне говорят? Будет ли отказ расценен как то, что я делаю глупости – особенно во второй день? Я смотрю на помещение, думаю, не чувствовали ли себя другие возвращенцы так же потерянно в первый день. Но я ничего не узнаю, а они берут сумки, выбрасывают остатки еды и идут на уроки.

Так что я глотаю таблетку.

Часть 3. Глава 2

Когда мой обработчик отвозит меня домой и говорит, что он вернется в половине седьмого, я сразу сажусь за домашнюю работу. Хотя я чувствую, что как будто знаю ответы, от некоторых вопросов у меня каша в голове. Особенно когда дело доходит до математики. Как будто какие-то правила были стерты, из-за чего я осталась только с частью ответов. Под конец я злюсь и захлопываю учебник, а потом включаю телевизор.

Я не удивлена, увидев, что специальный выпуск «Дейтлайн» (американский новостной журнал — прим. перев.) посвящен Программе, ее как будто показывают по всем каналам. Даже на MTV, где раньше крутили отстойные реалити-шоу, теперь показывают вдохновляющие истории о подростках, которых спасла Программа. Я размышляю, не спонсирует ли Программа телевидение.

И в этот момент репортер из «Дейтлайн» заходит в больницу, ту же, в которой была я. Я выпрямляюсь, сердце у меня быстро стучит. Мне кажется, что я замечаю сестру Келл, которая носится в углу экрана, а потом экран заполняют охранники.

- Вам нельзя находиться здесь, - говорит охранник, отталкивая камеру рукой. - Вам нужно уйти.

Репортер продолжает спорить, пока звук быстро не выключают. Экран все еще черный, и я жду, думаю, что же случилось. Вместо этого показывают репортера за столом, который качает головой.

Когда президента Программы, Артура Притчарда, попросили дать комментарий,следующее: «Эффективность лечения, которая по прежнему стопроцентная, зависит от неприкосновенности частой жизни наших пациентов. Любое вмешательство может поставить под угрозу жизнь несовершеннолетних, а следовательно, в данный момент мы не можем давать комментарии по поводу лечения или делать наши учреждения общедоступными».

Я выключаю телевизор, думаю, как это было, когда репортеры пытались проникнуть в Программу. Были ли там Шеп с Дереком? Когда я была там, это место казалось таким изолированным. Может, времена меняются.

На какую-то секунду мне становится страшно. Если они остановят Программу, из-за чего только мы останемся изменены, что случится? Нас вечно будут дискриминировать? Значит ли это, что с нами что-то не так? Я начинаю паниковать, когда внезапно меня захлестывает теплая волна, и я глубоко вздыхаю. Страх прошел, и я просто закрываю глаза и откидываю голову на подушку на диване.

Есть что-то успокаивающее в том, чтобы сидеть в знакомой гостиной, и все же я не могу не думать, что мне нужно делать что-то совершенно другое. Как будто это реально, и в то же время... нет. Мне становится легче, когда мать возвращается домой с покупками, и я помогаю ей распаковать их, чувствуя благодарность за то, что это отвлекает меня.

* * *

- И как прошел первый день? - спрашивает отец, сидя напротив меня за письменным столом. Его глаза светятся, и он улыбается, откусывая от бифштекса. Родители смотрят на меня так, будто я чудесным образом восстала из могилы. Они ловят каждое мое слово.

- Хорошо, - говорю я. - Сначала было немного страшно, но потом я кое с кем подружилась.

Мать сияет от счастья, укладывая столовое серебро.

- Ты уже завела подругу? - они с отцом обмениваются нетерпеливыми взглядами. Я чувствую себя конченым лузером, оттого, что мои родители могут быть так рады только потому, что я завела всего одного друга.

- Ее зовут Лейси, - говорю я. - Она сидела со мной за обедом.

Мать замолкает, потом кладет в рот большой кусок стейка. Я жду, что она начнет задавать вопросы, но она не делает этого. Я смотрю на свою тарелку, а рядом с моим стаканом уже лежит еще одна белая таблетка. Я решаю, что мне больше не нравится этот туман. Я решаю, что не приму ее.