Unknown - Бернард Корнуолл

- С меня хватит! Всякий раз ты появляешься, чтобы ввергнуть нас в очередную неприятность. Убирайся ко всем чертям, Старбак! Ну!

- Генерал?

Тон Старбака был так почтителен, что Фальконер-старший стушевался:

- Э-э… что?

Лучезарно улыбнувшись, Натаниэль дружелюбно сказал:

- Всё, что мне нужно от вас, сэр, - это разрешение вернуться обратно в Легион. И ничего больше, сэр.

- Я зову профосов. – решительно повернулся к выходу генерал.

- Очень разумно, сэр. – насмешливо одобрил Старбак, и Фальконер-старший замер, - Я хотел поговорить с Адамом, но, если вы настаиваете, чтобы я поговорил на ту же тему с профосами, воля ваша. Но уж не вините меня, сэр, когда доброе имя Фальконеров окажется втоптанным в грязь настолько глубоко, что свиньи будут брезговать спать в вашей постели, а Виргиния будет произносить вашу фамилию с тем же презрением, что и фамилию Бенедикта Арнольда ( Бенедикт Арнольд - герой войны за независимость США, позже переметнувшийся на сторону англичан. Прим. пер. )

- Нат! – умоляюще воскликнул Адам.

- Фальконер и Арнольд. Звучит, а, генерал? – Натаниэль почувствовал, как его охватывает бесшабашное возбуждение, владевшее им, когда его рота ударом с фланга обратила в бегство янки под Боллз-Блеф.

Он пришёл сюда один, вооружённый клочком бумаги, зашитым в клеёнку, и победил генерала со всеми его деньгами и связями! Говоря солдатским языком, он ввязался в безнадёжный бой с многократно превосходящими силами противника и выиграл!

- Пойдём поговорим, Нат. – Адам пошёл к выходу, отодвинув плечом отца.

- Адам? – беспомощно позвал генерал.

- Потом, отец. Всё – потом. Сначала я поговорю с Натом, - угрюмо сказал Адам, выходя наружу.

Старбак издевательски подмигнул Фальконеру-старшему:

- Рад, что вы нашли в себе достаточно настойчивости уговорить меня вернуться в Легион, генерал.

На миг Натаниэль испугался, что Фальконер-старший выхватит револьвер и высадит в насмешника весь барабан. Однако Фальконер лишь зарычал и, развернувшись, выскочил из палатки. Старбак последовал за ним.

Размашистым шагом генерал со Свинъярдом удалялись прочь, расталкивая толпящихся вокруг палатки легионеров. Адам взял Старбака за локоть:

- Пойдём.

- Здесь не хочешь говорить?

- Прогуляемся.

Он почти силком протащил Натаниэля сквозь строй притихших солдат с офицерами по полю на поросший грибами и цветущими кустами багряника холм. Встав у поваленного дерева, Адам отстранился от Старбака и глухо спросил:

- Что тебе известно, Нат?

- Полагаю, всё.

Натаниэль подкурил сигару и плюхнулся на бревно. Вдалеке виднелся дымок идущего к Ричмонду поезда. Наверно, подумал Старбак, везёт тела убитых для погребения на Холливуд-семетери и раненых – к докторам Чимборазо. Телегами-то всех не увезёшь.

- Я просто хотел, чтобы война закончилась. – нарушил молчание Адам, - Я сделал ошибку, Нат. Мне не стоило вовсе надевать мендир.

Он опять умолк, но, не дождавшись от Старбака ответа, вновь заговорил:

- Война – грех.

- А служить и нашим, и вашим – не грех?

- За Севером – моральная правота, Нат. Мы неправы. Разве ты сам этого не видишь?

Вместо ответа Старбак извлёк из кармана клеёнчатый пакет и перочинный нож. Подпарывая стежки, чтобы вынуть составленный МакКлелланом список, Старбак поведал Адаму, как у арестованного Вебстера нашли донесение неизвестного предателя; как, подозревая в измене, арестовали Натаниэля; как, убедившись в его невиновности после многодневных пыток, послали за линию фронта выяснить фамилию иуды настоящего.

- Меня послал человек, которого сами профосы боятся пуще огня. Послал, чтобы я узнал имя предателя. Но мне, собственно говоря, не нужно бюло идти к янки, потому что я знал: предатель – ты. – он сбросил клеёнку и показал Адаму список, - А это – доказательство, которого ждёт-не дождётся тот человек в Ричмонде.

Список вопросов, составленный МакКлелланом ещё до того, как его свалила лихорадка, мог доказать лишь крайнюю любознательность командующего Потомакской армии, но на обращённой к Адаму стороне бумаги красовалась большая синяя печать с круговой надписью: «Секретная служба Потомакской армии», и Адам, как загипнотизированный, смотрел на неё, не в силах отвести взгляд. Он не подозревал, что человек, которого пуще огня боялись профосы, лежит в могиле; что бумага с такой убедительной печатью, зашитая от влаги в клеёнку, не стоит ничего; что всё это – чистый блеф от начала до конца, а у Натаниэля на руках только фоски без единого козыря.