Игорь Бондарь - Однажды на Небе. Наши дни

- Вот мы вчера единодушно выбрали план «Авось», как самый интересный в нашем путешествии, - здесь он как-то хитро посмотрел на Егора и Майка – И что-то мне подсказывает, что то свечение мачты-креста парусника с этим выбором очень связано.

* * *

Обследование каюты матросов не заняло у дайверов много времени. Здесь все было просто и без излишеств. Почти везде виднелись крюки для гамаков, в которых матросы отдыхали после вахты, кое-где стояли маленькие сундуки в основном без замков. Друзья даже не стали их толком обследовать. Матросы, которые за долгое время плавания зарабатывали всего лишь несколько монет, вряд ли могли иметь в них что-то ценное.

Бегло осмотрев эту большую каюту, ребята приступили к поиску люков в грузовой трюм этого парусника. Один из них отыскался совсем рядом с кают-компанией офицеров корабля. И хотя на люке были петли для того чтобы его закрывать на замок, но по счастью самого замка на нем сейчас не оказалось. Немного повозившись с разбухшей от воды дверцей, Майк и Джош, которые в этот момент были на корабле, открыли ее. После этого оба дайвера свесились с фонариками внутрь трюма и стали внимательно его осматривать.

Везде, насколько только хватало света фонарей, лежали огромные разбухшие тюки серого цвета. Лишь небольшое пространство под ними было немного свободно. Майк и Джош достали свои ножи и стали надрезать ближайшие из них. Из всех этих прорезей на свет появилась лишь однородная серая масса. Дайверы внимательно рассмотрели ее при свете фонарей и даже размяли в руках. Вскоре им уже было очевидно, что в этих тюках находится овечья шерсть.

Еще раз внимательно осмотрев все вокруг и не найдя чего-то нового, друзья закрыли люк в трюм. С грузом этого корабля теперь тоже все стало ясно.

* * *

Марк Шульц вновь сидел в своем кабинете. Его рабочий день давно закончился, но домой он почему-то не торопился. В голове его постоянно крутились те мысли, которые приходили к нему на отдыхе. Марк почему-то не мог отбросить их в сторону и опять с головой окунуться в привычную колею своих бесконечных дел. Что-то внутри его подсказывало, что эта дорога никуда особо не ведет. А вот куда приводят все эти вопросы, он не знал. Но очень хотел бы это знать.

Марк не спеша пил свой чай, смотрел на картину с морским пейзажем и размышлял. «В чем же вообще смысл его жизни? И в чем секрет счастья в этой жизни? Настоящего счастья, не временного». Он сейчас чувствовал, что на отдыхе прикоснулся к чему-то действительно очень важному и настоящему. И он не хотел это потерять. Да, наверное, уже и не мог - вся его душа начинала сопротивляться, когда он пытался выкинуть все эти мысли из головы и начать жить по-старому.

Ему не давал покоя один вопрос: «Действительно ли он должен жить так, как живет? Или есть какая-то другая, более счастливая и радостная жизнь, которой он пока не видит, но которую так явственно чувствует иногда внутри»? В общем, с вопросами у Марка проблем не было, а вот с ответами…

«Нужно будет обязательно находить время хорошенько думать обо всем этом. Без этого я точно опять вовлекусь в свою старую колею», – размышлял немец. «И хорошо бы что-нибудь еще почитать на эту тему. То, что поможет мне все яснее увидеть и понять. Только где же мне найти то, что мне действительно нужно? Сейчас вокруг столько всего, что и за полжизни не разберешься».

Марк вздохнул и стал собираться домой. Его ангел Анри сидел неподалеку, тепло и радостно улыбаясь. Похоже, что его «паровоз» начал медленно поворачиваться в нужную сторону. Пора было готовить ему нужные книги. Но эта задача уже куда легче!

Радостно улыбнувшись и поблагодарив Отца, ангел весело полетел к себе домой

* * *

За вечерним чаем Джош пояснил друзьям, что практически сто лет, начиная с 1800 года, основным экспортом Австралии была овечья шерсть. И их парусник, судя по всему, не был здесь исключением.

- А откуда эту шерсть везли, как ты думаешь, Джош? – спросил друга Егор.

- Скорее всего, из Сиднея или Мельбурна, – ответил австралиец. – В 1823 году корабли заходили на восточном побережье только в эти порты. Первые же порты в районе Гледстона, Банденберга и Рокхэмптона появились лишь в самом конце девятнадцатого века.

- А как же «Город 1770»?– вновь спросил друга Егор, с любопытством глядя на карту. – Ведь в самом его названии, по-видимому, заложена дата основания?

- Эта дата прибытия в эти места капитана Кука, – с улыбкой ответил Егору Майк. – Я недавно читал об этом.