Анастасия Эльберг - Мишень

— Слушаю.

— Ты говорила про Дуату.

— Когда мы общались в последний раз, она городила такую чушь, что я начала опасаться за ее рассудок. Это даже для нее чересчур.

— Что она сказала?

Я вспомнила последний разговор с Дуатой и решила, что озвучивать это не стоит.

— Несла вздор. Когда ты много веков думаешь только о том, какие мужики козлы и горишь желанием отомстить всему миру, рано или поздно крышу все-таки сорвет. Она с этим не связана, это точно.

— Я хочу, чтобы ты была осторожна.

— Как это трогательно, каратель Винсент. — Я поболтала ложкой в чашке с какао. — Незнакомка Морана — большая девочка, она позаботится о себе сама. А вот и лазанья! Не знаю, как она на вкус, но пахнет потрясающе.

1 января

Треверберг

Италия прекрасна весной. Мы жили на берегу Средиземного моря, в волшебной Тоскане. Леса. Зелень. Море. Чудесные люди. Тишина и покой. Держаться подальше от политики и торговых путей. Не привлекать к себе внимания Ордена. Не лезть на рожон. В сущности, правила просты и понятны. Мне две тысячи лет. И больше тысячи из них я ощущаю себя спокойно, гармонично. Я чувствую, что счастлив. Милая Кларисса рядом. Эта девочка, посланная мне Великой Тьмой. Верные наставники. Помощники. Друзья. Не лезь на рожон. Плети паутину, сидя там, где тебя никто не увидит. Я помню бесконечные дни в Токио. Вернее, сейчас этот город носит гордое название «Токио». Тогда он не был мегаполисом. Я помню цветущую сакуру. Я помню путешествия. Италия, Япония, Франция, острова, которые сейчас называют Новой Зеландией.

Я помню изящную бригантину. Я назвал ее «Венецианка», использовал в личных целях. Тогда маленький кораблик был равноценен современной яхте. Торговое суденышко. Или судно для путешествий. Средиземное море огромное, непредсказуемое. Я помню ослепительное сияние солнца. Я помню вкус воздуха семнадцатого века. Чистейшего воздуха, не испорченного промышленностью. Я помню себя в то время. Я помню все, кроме событий прошедших суток.

Коммуникатор сообщил, что меня перенесло в Новый Год. Мы уехали с Авироной от офиса Теодоры Барт. Она молчала. А я впервые за все свои две тысячи лет чувствовал себя совершенно беспомощным. От нее веяло такой силой, что перехватывало дыхание, и… и все становилось совершенно неважным. В моем мире оставались только ее глаза. Холодные. Синие. Похожие на сапфиры. Этот странный льдистый взгляд, блестящий, темный. Не знаю ни одного смертного, имеющего похожий оттенок глаз. И ни одного бессмертного, обладающего таким взглядом. Я вел машину, ни о чем не думая. Робко делал вдох за вдохом, ощущая ее аромат. Мне казалось, вдохну глубже — и нарушится хрупкий баланс, чудовищная сила Авироны сотрет меня в порошок. Смерти я не боюсь. Боюсь потерять мгновение. И еще мгновение. И еще одно.

Влияние? Гипноз? Я не переживал подобного никогда. Плевать. Я благодарен за этот фальшивый покой, хоть и понятия не имею, зачем она делала то, что делала. Кого хотела защитить: меня или кого-то другого от моего гнева и безрассудства. Ей удалось. Покой укрепился в моем сознании. Но что было потом?

Я с трудом открыл глаза. Совершенно незнакомое помещение. Судя по обстановке — отель. Один из отелей Теодоры Барт. Я стянул с себя одеяло. Жарко. Не люблю жару. Я родился на Севере, туда же стремился возвращаться при каждом удобном случае. Потянулся к телефону. Черт. Несколько пропущенных от Железной Леди. И гневное сообщение «ты решил забыть про свое обещание»? Я набрал номер, не думая, что скажу ей. Писать не хотелось. Глупо выяснять отношения в сообщениях.

— Великая Тьма шутит или действительно это ты? — вместо приветствия заявила она.

— Это я. Прости. Возникли сложности.

— Я верю тебе, Викинг. Но верю недостаточно для того, чтобы работать с тобой. Ты обещал…

— Наказать того, кто посмел напасть на тебя, — я упал на подушки. — Поверь, не забывал ни на минуту.

Почти. За исключением тех суток, которые выпали из памяти.

— Хорошо. Мне нужна ее голова.

— Мы оба с тобой знаем, что голову я смогу принести только с ней самой, Леди, — проговорил я, потирая глаза. Все же вид деятельности накладывает определенный отпечаток даже на бессмертных. — Я могу принести что-то с ее тела. Или ее саму, если хочешь.

— Ты волен выбирать сам. Когда ты придешь? — удивило, насколько изменилась ее интонация. Кто-то скучает? Какой своевременный конфуз. Железная Леди неровно дышит к тому, что решил почти лишить ее власти. Я люблю мироздание!