Admin - i fb127fa68ca722d5

Купец кивнул еще раз.

Ї Твой пес подрал у них трех овец, за которых они вон в той деревне отдали два золотых.

Ї И пятнадцать серебрушек! Ї выкрикнул кто-то из толпы.

Ї И пятнадцать серебрушек, Ї продолжил охотник. Ї Они заметили твоего зверя на рассвете. Все видели пса?

Ї Все, Ї нестройно откликнулись балаганщики.

Ї К счастью, я проходил мимо, и эти добрые люди наняли меня убить чудовище. Я помолился богам, Ї охотник проникновенно посмотрел на небо, Ї и те направили его прямо в мои руки. Но раз ты - владелец пса, ты возместишь им убыток. А позже мы поговорим о том, откуда у тебя такой зверь и почему ты позволил ему бродить на свободе.

Балаганщики одобрительно загудели. Кормуша заволновался. Три золотых - небольшие деньги, но его испугало другое: силачи переглянулись и шагнули вперед, поглаживая цепи, шуты и акробаты, тоже парни не хилые, по обочине стали пробираться всадникам в тыл, пристально следя за мордобойцами. Купец понял, что бродячим лицедеям совсем не пришлось по нраву то, что владелец огромного пса, неважно, бестии или просто бойцовой собаки, позволил своему зверю разгуливать где ни попадя и брать чужое. Кормуша не знал, что там еще сотворил баулия, но про себя нещадно костерил Перепела, подставившего его под гнев толпы. Если бы не балаганщики, Кормуша приказал бы повязать сажеского охотника. Сдал бы его бесовикам. Истребители нынче были вне закона. Это на преображенных они охотились, словно мух били, пользуясь какой-то своей тайной силой, а против мордобойцев парень бы не выстоял. Но балаганщики смотрели с прищуром, и Кормуша примирительно поднял ладони:

Ї Не спеши с обвинениями, юный охотник. Ведь я еще не посмотрел на того пса, что ты убил. Может, это и не моя собака, а чужая, мало ли в округе черных кобелей...и сук.

Охотник пожал плечами и отступил в сторону. Купец подъехал ближе и с деланым ужасом взглянул на труп баулия. Тот, огромный, оскаленный лежал, перекрыв своим телом всю дорогу.

Ї Что ты, что ты, Ї замахал руками Кормуша. Ї Мой кобель куда меньше! А этот, видно, сбежал с городских боев, видел я там таких. Не мой этот пес.

Охотник почесал в затылке, а толпа разочарованно отхлынула. Бросив несколько прощальных слов, всадники развернули коней и поскакали в обратную сторону. Никто не попытался остановить Кормушу и его спутников. Сам купец с тоской подсчитывал убытки, благодарил Две Стороны за то, что не погубили и прикидывал, кого еще сможет выпросить у Перепела, и сколько недоброго выскажет ему по возращении на ферму. Можно ли, чтобы секретное храмовое оружие разгуливало так близко от людского жилья? Распустил Перепел свое зверье, распустил. Кормуша попрекнет его как следует. Может, и деньги сумеет вернуть или хоть другую бестию взять за так. Копыто-то жив-живехонек, и беды митрицкого торговца ему, как пыль в ноздре - чихнул и утерся.

****

Сегред.

Бран зевнул. Сегред, глянув на него, раззевался сам. Потом стал моститься на бок, положив голову на заплечную сумку. Ему было лень даже подбросить дров в догорающий костер, и Бран, уловив его мысли, сам притащил из лесу пару сухих палок. Здоровый сук, толщиной в руку, он перекусил в один "хруп". Огонь разгорелся.

Мысли в голове Сегреда текли, сталкивались и лезли друг на друга, как бывает, когда душа человека покидает срединный поток и выходит на левый берег, где все, даже самое нелепое, кажется разумным и уместным. Охотник то задремывал, то приоткрывал глаза. Ему было, тепло, уютно и сладко, как в детстве, когда он засыпал под гул мехов на кушетке в плавильне отца.

Балаганщики пировали. Обычного их заработка хватало на котел вкусной и сытной, но уже изрядно приевшейся куриной похлебки с морковью и диким чесноком. Охотник посчитал, что сегодня каждый из них заслужил хороший ломоть жареного мяса. На вертелах жарились овцы, якобы загрызенные Браном, а на самом деле купленные Сегредом в ближайшей деревеньке. Овцы были бы балаганщикам на один зуб, одни силачи у них ели за шестерых, соскучившись по жаркому. Пришлось охотнику добывать у болот кабана, благо, что Бран со своим нюхом и силой, превращал охоту в развлечение. Лицедеи набивали свои тощие животы, балагуря и смеясь. Сегред поражался их беспечностью и жизнерадостностью. Они встречали каждый день с удовольствием, а провожали с надеждой. Сегодня им было хорошо, но и лихие времена они переживали с теми же неизменными терпением и юмором.

А они ведь даже ни разу не усомнились в его словах, сыграв свои роли с привычной естественностью лицедеев. И платы-то никакой не попросили, наоборот, почли за честь помочь сажескому охотнику. Сегред узнал, что одна из престарелых дам, собирающих медяки на входе, - бывшая чтица, учившаяся некогда в школе для девушек при дворе Магреты. Благодаря ей в балагане ставили не только обычные номера, но и серьезные театральные пьесы. Это позволяло лицедеям потчевать зрелищами и непритязательную сельскую публику, и разборчивых горожан. Как ни преследовала новая власть актеров, решившихся ставить на своих подмостках истории об охотниках, страшных тварях, злых бесовиках и святых сагах, но, в зависимости от настроений в каждой местности, балаганщики все же баловали зрителей постановками о былых временах, когда демоны приходили на землю в своем истинном обличии, а не в людских телах, когда вставали из могил мертвые, ведомые коварными пленсами, а ловкий охотник и мудрая сажеская дочь преодолевали все преграды на пути к любви.