Admin - i fb127fa68ca722d5

Ї Брат Филиб, ступай, готовься к делу. Как только вызову тебя, работа на твои плечи ляжет. Возьмешь на это золота столько, сколько понадобится. Если проявишь себя как следует, приму к себе в помощники, человек ты зоркий, рассудительный и о Храме печешься. Ступай.

Филиб поклонился и вышел. При нем, простом чиновнике документария, отмеченном всего одной строкой, такие важные дела Храма, как фермы "преображенных", никто обсуждать не будет. Удача, что выслушали и к поискам приобщили. Кому, как не ему, знать, куда идти и где искать. Филиб достал из кармашка кружевную косыночку со срезанным уголком: инициалы "Т.Н.", тонкая ткань, нежный, почти неуловимый аромат женской кожи. Он прежде лежал в ложбинке между грудей, кружевом наружу, чтобы нескромный взгляд не проник в декольте. Грудь вздымалась, и капельки пота впитывались в ажурную ткань. Филиб судорожно запихнув косынку в карман, выскочил на улицу, сбивая жар с тела вечерней прохладой, с трудом утихомирив несвоевременное возбуждение в чреслах.

Она оставила ее в руках у слуги господина Торманта. Филиб удивлялся, зачем жрец держит в слугах дурачка, но излишне допрашивать Борая побоялся: мало ли какие причуды у брата четырех строк. Подоспей братья пораньше и застали бы Тайилу Нами рядом с мальчишкой. Филиб незаметно для других отобрал у того косынку. Никому больше не показал, лишь ножом отхватил с косынки край, пропитавшийся носовой кровью убогого.

Осторожные расспросы никчемыша ничего не дали. Тот твердил, что цумэии "хорошая и красивая". Младший чиновник подивился наглости и бесстрашности девицы, представившейся Бораю прозвищем, данным ей некогда Лакдамом. Подобное было схоже с издевкой. Какие такие сила стояли за спиной мнимой наследницы Магреты, что она разгуливала по улицам Патчала, сводя знакомство с челядью самого жреца четырех строк? Как сбежала с площади после подавления бунта? Среди захваченных горожан Филиб ее не нашел. Он шел и думал о том, возьмут ли "преображенные" нужный след по запаху или подсказкам междумирья. Такое возможно, девица помечена Той Стороной (он сам ее пометил в замке, тогда, при первой встрече, когда ее глаза цвета моря заглянули в самую глубину его многоединой души), и любая опытная тварь рано или поздно ухватится за тонкую нить памяти куртины - пойдет по следу. А найдется Тайила - отыщутся и ее подружки.

Тварь убьет ее. Филиб видел, как это происходит: перекусит горло, оголит когтями белый живот, порвет нежное тело...О, бесы! Филиб очнулся, поняв, что под недоуменными взглядами прохожих стоит посреди улицы и мнет лицо пальцами, сероватыми от въевшейся в кожу краски. Он бесцельно пошел дальше, вглядываясь в лица прохожих: ему чудилось, что Тайила где-то рядом, ходит по тем же улицам, что и он, и смеется над его муками. Он забрел в Озорной Патчал и в "Синей Клетке", выпив крепкого бренди, взял себе девушку на всю ночь. Девица, привыкшая ко всякому, молча терпела, когда ублажаемый клиент в порыве страсти запускал руку ей в крашеные древесной корой волосы и больно дергал за рыжие пряди.

Глава 14. Балаган

432 год от подписания Хартии (сезон весны)

Кормуша.

Купец Кормуша совсем упарился в теплом жакете. Как назло, небольшой караван двигался вдоль кромки леса по солнечной стороне. Кормуша с завистью смотрел на слугу, одетого в легкий дублет. У самого купца пот из-под каракулевого воротника стекал до самого недовольно бурчащего с голодухи пуза. Вот уж вздумал нарядиться перед самым Тан-Даном, когда на юге уже зрела в лесу ранняя земляника.

На ферме пообедать не удалось: Перепел только что вернулся из столицы, пребывал в скверном настроении, ворчал, ругался и не был расположен охаживать прижимистого Кормушу. Пришлось брать, что дали, и убираться, пока "создатель" не передумал.

Купец уже раз нанимал у Перепела зверя. Тот сослужил хорошо - об обидчике Кормуши, ажезском торговце, переманившем всех покупателей южными безделушками, а потом чуть не выжившим Кормушу из Митрицы, уже несколько лет ничего не было слышно. Несмотря на успех, купец не собирался вновь обращаться к "создателям", помня о том, как жутко было ему лежать в постели рядом с мирно сопящей женой и думать о том, как крадется в ночи адская тварь, ведомая человеческой душой. А если что-то пойдет не так в мертвой башке, перепутает тварь жертву с заказчиком (животное как-никак), и захочет поохотиться на самого Кормушу? Купцу чудился даже шорох под окном, он будил жену, и, обливаясь потом, выслушивал попреки. Ну был он трусоват, как не признать! Так то - даже не трусость, а осторожность. Которой, однако, в дельце с окаянником Копытом вовсе и не хватило.