Майкл Коннелли - Револьвер для адвоката

– Все началось, когда мистер Мойа рассказал, что пистолет, который нашла полиция в его номере, ему не принадлежал, – ответил Фулгони. – Мы провели расследование и выяснили, что оружие, вероятно, уже было спрятано в комнате, когда прибыла полиция, чтобы произвести арест.

– Что это вам дало?

– Если пистолет подбросили, как утверждает Мойа, тогда это сделал тот, кто побывал в номере до приезда полиции.

– Следовательно?..

– Мы обратили внимание на людей, кто побывал в номере за те четыре дня, что мистер Мойа там проживал, и путем исключения сузили круг поиска до двух женщин, которые неоднократно посещали тот номер. Они занимались проституцией и использовали имена Глори Дейз и Трина Триххх – последнее пишется с тремя «х» на конце. Трину Триххх найти труда не составило: она работала в Лос-Анджелесе под тем же именем, и у нее был веб-сайт. Я с ней связался и договорился о встрече.

Фулгони замолчал в ожидании следующего вопроса. Я ему объяснял, что в ходе дачи показаний не надо выдавать информацию большими кусками, лучше отвечать покороче. И также предупредил его без особой нужды не упоминать, что Трине Триххх платили за сотрудничество. Не хотел, чтобы эта информация досталась Форсайту даром.

– Не поведаете присяжным, что случилось на вашей встрече? – попросил я.

Фулгони с жаром кивнул:

– Конечно. Сначала она призналась, что на самом деле ее зовут Трина Рафферти. Она подтвердила, что знакома с мистером Мойей и действительно бывала в его номере. Однако отрицала, что подбросила пистолет, сообщив, что это сделала ее подруга Глори Дейз.

Я изо всех сил постарался изобразить замешательство, подняв руку в жесте «ничего не понимаю».

– Но зачем ей понадобилось подбрасывать пистолет?

Это повлекло за собой протест от Форсайта и пятиминутные прения возле судьи. В конце концов мне позволили продолжать допрос. Хотя в суде обычно все оборачивается против защиты, есть нюанс, которого боятся все судьи, – отмена вердикта в апелляционном порядке из-за ошибки судьи. Поэтому в большинстве своем, и судья Нэнси Лего не была исключением, они из кожи вон лезут, чтобы позволить защите гнуть свою линию, пока все находится в рамках доказательной процедуры. Лего знала, что, поддерживая протест Форсайта, она рискует подвергнуться критике и отмены ее решения судом вышестоящей инстанции. И наоборот, отклонение возражений прокурора редко влекло за собой подобные риски. На практике выходило, что самый безопасный курс для судьи – предоставить защите значительную свободу.

Вернувшись к кафедре, я сновь спросил Фулгони, зачем Глори Дейз понадобилось подбрасывать пистолет в номер Гектора Мойи.

– Трина Рафферти рассказала мне, что и она, и Глори Дейз работали на УБН, а те хотели упечь Мойю за…

Форсайт практически подлетел в воздух.

– Ваша честь, где основания для подобного утверждения? Обвинение выражает активный протест, свидетель и защитник пытаются заставить суд блуждать в дебрях порочащих намеков!

– Думаю, сейчас мистер Форсайт прав, – тут же отреагировала судья. – Мистер Холлер, либо обоснуйте, либо переходите к следующему пункту.

Вот вам и свобода защиты. Пару секунд я медлил, пытаясь найти нужную формулировку, а потом задал Фулгони ряд вопросов, которые помогли установить некоторые факторы ареста Мойи и признания его виновным. Особое внимание я уделил федеральному кодексу, согласно которому прокуроры смогли расширить обвинение и добиться пожизненного заключения: ведь у Мойи обнаружили огнестрельное оружие и две унции кокаина – что по закону превышает количество, разрешенное для личного пользования.

Это отняло у меня примерно полчаса. В конце концов я вернулся к вопросу о том, зачем Глори Дейз – которую, как мы уже установили, звали Глория Дейтон – нужно было подбрасывать пистолет в номер Мойи. Форсайт снова выдвинул протест, заявив, что изложенные мной только что причины задавать подобный вопрос недостаточны. Однако судья встала на мою сторону и отклонила возражение.

– Основываясь на фактах, открывшихся в ходе нашего расследования, мы считаем, что Глория Дейтон была осведомителем УБН и что именно она, по распоряжению своего куратора, подбросила пистолет в номер Мойи.

Все. Краеугольный камень защиты. И это внесли в протокол.

Бросив взгляд на Форсайта, я заметил, что он что-то яростно, даже злобно строчит в блокноте, не поднимая головы. Скорее всего он не желал видеть реакцию присяжных.