Майкл Коннелли - Револьвер для адвоката

– Только подумай, – начал Зак, – прошлой осенью в какой-то момент ты почти победил на выборах. А теперь рыщешь в суде первой инстанции в поисках подачки.

С возрастом Зак подрастерял большую часть социальных навыков, которые в ходу в приличном обществе.

– Спасибо, Зак, – поблагодарил я. – Всегда можно на тебя рассчитывать. Рассчитывать на честное и точное мнение по поводу моей жизненной участи. Не расслабишься.

Законник Зигель поднял свои костлявые руки, – очевидно, в знак вины.

– Я просто высказываюсь.

– Ну да, конечно.

– Тогда расскажи, как поживает твоя дочь?

Уж так устроена голова Зака. Иногда он не мог вспомнить, что ел на завтрак, зато, похоже, навсегда запомнил, что год назад я проиграл намного больше, чем просто выборы. Тот скандал стоил мне любви, общения с дочерью и возможности склеить разбитую семью.

– Ничего не поменялось. Давай не будем все по новой, – попросил я.

Я опять почувствовал вибрацию и проверил телефон. Пришло сообщение от Лорны. Она догадалась, что я не беру трубку и не слушаю голосовые сообщения. Специфический текст сразу привлек мое внимание:

«Позвони, когда сможешь. 187».

В Уголовном кодексе этот номер обозначал убийство. Нужно идти.

– Знаешь, Микки, я завожу о ней разговор только потому, что ты упорно молчишь.

– Я не хочу об этом разговаривать. Слишком больно, Зак. Каждую пятницу вечером я напиваюсь, чтобы проспать всю субботу. Понимаешь?

– Нет, не понимаю. Зачем напиваться? Ты не сделал ничего плохого. Просто выполнял свою работу, защищал того парня, Галловея. Или как там его звали.

– Я напиваюсь в пятницу, потому что именно по субботам я встречался с дочерью. Того парня звали Галлаэр, Шон Галлаэр. Погибли люди, Зак, погибли из-за меня. То, что я делал свою работу, – не оправдание. За этим нельзя так просто спрятаться: парень, которого я оправдал, раздавил на перекрестке двух человек. Да и в любом случае мне пора.

Я встал и покрутил перед ним телефоном, словно демонстрируя причину спешки.

– Что? Я не видел тебя целый месяц, а ты уже уходишь? Я даже сандвич не доел.

– Мы виделись в прошлый четверг, Зак. Я зайду на следующей неделе. А если не получится, то через неделю. Держись и не падай духом.

– Не падать духом? В смысле?

– В смысле – помни, что у тебя есть. Как-то раз мне такой совет дал сводный брат, коп. Доедай сандвич, пока его не отобрали.

Я отправился к двери.

– Эй, Микки Маус!

Я обернулся. Этим именем Зак одарил меня, когда я был еще новорожденным. Обычно я просил его так меня не называть.

– Что?

– Твой отец всегда называл присяжных «богами вины». Помнишь?

– Ну да. Они ведь решают, виновен или нет. К чему ты клонишь, Зак?

– К тому, что куча народа судит нас каждый день, за каждый наш шаг. Богов вины предостаточно. Не стоит увеличивать их количество.

– Сэнди Паттерсон и ее дочь Кэти, – не смог удержаться я.

Похоже, Зака мой ответ сбил с толку, он не вспомнил имена. А вот я их никогда не забуду.

– Мать и дочь, которых убил Галлаэр. Вот мои боги вины.

Я закрыл за собой дверь и повесил на ручку знак «не беспокоить». Может, он успеет проглотить сандвич, пока медсестры не решат его проверить.

3

Вернувшись в «линкольн», я позвонил Лорне Тейлор, и она произнесла слова, которые всегда вонзались в меня палкой о двух концах. Слова, которые будоражили и отпугивали одновременно:

– Микки, если хочешь, можно взять дело об убийстве.

От одной только мысли о таком деле бурлила кровь. И причин тому множество. Прежде всего убийство – самое ужасное из существующих преступлений, что влекло за собой самые высокие ставки. Чтобы защищать подозреваемого в убийстве, нужно быть в числе первых в нашей профессии. Чтобы получить дело об убийстве, нужно иметь определенную репутацию, которая ставила тебя в число первых в нашей профессии. И более того, здесь крутились деньги. Защита подозреваемого в убийстве – вне зависимости от того, доходит дело до суда или нет – процесс трудоемкий и дорогой. Если ведешь дело об убийстве и у клиента водятся деньжата, то вероятнее всего отобьешь год работы.

Обратная сторона медали – это клиент. У меня нет ни тени сомнений, что невиновных тоже обвиняют в убийстве, однако в большинстве своем полиция и прокуроры делают все правильно, и остается лишь торговаться и пытаться скостить срок или улучшить условия наказания. К тому же весь процесс приходится сидеть рядом с человеком, который отнял чью-то жизнь. Что всегда неприятно.